С 1 мая в Армении продолжаются масштабные акции протеста с требованием отставки Никола Пашиняна. Оппозиция обвиняет действующую власть в потакании турецко-азербайджанским желаниям и интересам в обход интересов и безопасности Армении и Арцаха. Главным камнем преткновения является мирный договор, который официальный Ереван согласился подписать и продолжает в данном направлении вести переговоры с Баку. И несмотря на то, что в Ереване и разных уголках Армении ежедневно проходят многотысячные акции протестов, команда Пашиняна, как подтвердили заявления азербайджанских чиновников, продолжает обсуждения с вражеской страной.
Может ли оппозиция добиться успеха и заставить уйти в отставку, как они сами называют «де-факто протурецкое правительство», помогут ли акции неповиновения им в этом и не мешает ли присутствие в этой борьбе бывших президентов Армении? Об этом и о многих других вопросах VERELQ побеседовал с сотрудником Института Востоковедения РАН (Российская Академия Наук), политологом Сергеем Мелконяном, который следит за событиями лично, на площади Франции.
- Господин Мелконян, практически с самого начала этого оппозиционного движения Вы частый гость вечерних митингов и обсуждений на площади Франции. Активно муссируется мнение, что у оппозиции на самом деле нет четкого плана действий, Вы согласны с этим утверждением?
- Всегда есть план, но как правило, такие планы не всегда идут по распорядку- все всегда подвергается корректировке. Очевидно, что у оппозиции план-минимум был. Второе – они учатся на ходу: те политические силы, которые сегодня в оппозиции, они были во власти и не знают, как играть в этом поле и видно, что день за днем учатся, что-то придумывают и так далее. Не могу сказать, что именно пошло по плану, а что нет, потому что не знаком с их «general point», но динамика пока положительная.
- Следя за развитием событий – что меняется день ото дня? Вы отметили, что динамика положительная, с каждым днем все больше людей, но какими должны быть действия, чтобы это сохранить и не привести к угасанию этого темпа?
- Я не знаю почему люди считают, что невозможно вот так продолжать - у нас хорошие погодные условия, так что реально ночевать на улице и протестовать дальше. Можно расширять масштабы своей протестной деятельности в центре города, так сказать географию палаток, чтобы все больше блокировать центр города.
Очень сложно предполагать их дальнейшие действия. Если говорить в правовом контексте, то они должны вынудить, посредством давления снизу, к отставке правительства и сформировать переходное правительство без участия действующих властей. Если они на это не пойдут... я просто исключаю тот сценарий, что действующая власть понимает, что ее пребывание влечет проблему обеспечения физической безопасности – они пойдут абсолютно на все, лишь бы иметь тот самый иммунитет, который имеют сейчас. То есть они готовы к кровопролитию, это те люди, которые пошли на кровопролитие 1 марта 2008 года, когда у них не было того инструментария, мандатов, власти. А сейчас, когда у них есть неограниченное количество инструментов и все остальное, вероятность того, что власть пойдет на кровопролитие довольно высокая.
- Главный козырь Никола Пашиняна, который, по сути, несмотря на многочисленные проблемы и вызовы – поражение в войне и пораженческий курс во внешней политике, углубляющиеся с каждым днем социальные проблемы, вызывающая недоумение кадровая политика и так далее, это упоминание о бывших. Насколько фактор вовлеченности бывших президентов Роберта Кочаряна и Сержа Саргсяна имеет влияние на успех оппозиционных действий?
- Я слышал очень много разговоров о том, что, мол, если бы не они – очень много людей подключилось бы к протестам. Я в это мало верю и поясню почему. Когда начались протесты в ноябре и объединились 17 сил, из них никто практически не подпадал под формулировку «бывших» - многие только-только сформировались, даже были из диаспоры. Все говорили, что, мол, за всеми этими людьми и силами стоит Роберт Кочарян, поэтому мы не пойдем за ними. Потом были выборы и Кочарян был в авангарде блока «Армения». Люди говорили – вот если бы он не был в авангарде, я бы проголосовал. Так тут вопрос уже о желании: то есть тогда их лиц не было, вы не пошли, сейчас они есть и вы снова не пошли.
Второе: я просто не уверен, что все люди понимают патовость ситуации. Когда на кону реально стоит настоящее и будущее родины, то какие лица здесь, каких лиц нет это уже второстепенно. Здесь вопрос приоритетов, что для тебя важнее – родина, или человек, которого ты считаешь токсичным. Да, здесь есть много лиц, которые для меня лично токсичны и неприемлемы, но я понимаю, что сейчас наши интересы пересекаются и что вопрос интересов родины выше каких-то личных разногласий.
- Коней на переправе не меняют, но если бы появилась третья сила или новый лидер, это помогло бы этому движению в плане присоединения тех лиц, которые против Пашиняна и этой власти, но не с оппозицией?
- Я часто слышу об этом, но важно понимать, что третья сила не может появиться на ходу, третья сила формируется. Тоже самое, как Никол. Никол это продукт того политического режима, который был с момента независимости Армении. За четыре года не появится какой-то спаситель на белом коне, вокруг которого все объединятся. Порядка десятка партий сформировались после 44-дневной войны и все претендуют на роль третьей силы... где они? И что?
- А лидер, речь не о Серже Саргсяне или Роберте Кочаряне и всех тех, кто сейчас на площади. Например, пресса все чаще на эту роль называет экс-омбудсмена Армана Татояна.
- Кстати, по поводу последнего: он наверное лучший специалист в этой стране в своей сфере, но каким он будет политическим управленцем сказать сложно, так как каждый должен заниматься своим делом. Да и он сам об этом говорит, что он общественный деятель. И вообще, если человек хороший министр обороны, не значит, что он будет хорошим где-то еще...
- Ну, последние четыре года мы это наблюдаем воочию в Армении.
- (смеется). Кроме того, от Армана Татояна пока не было политической заявки. И еще, когда Татоян собрал обсуждение в сквере у памятника Сарьяну, мы все присоединились, но людей было мало –несколько сотен, причем процентов 80-90 та часть протестного электората, которая участвует в митингах. Возможно, если бы он заявил, что планирует делать политический спич или еще что-то, возможно его электорат мы бы там увидели, именно тех, кто предан ему. Но пока этого нет. То есть здесь все зависит от его видения и политической решимости, воли.
- Накануне официальный Баку выступил с рядом заявлений, из которых следует, что несмотря на многотысячное протестное движение в Армении, власти продолжают прямые контакты с властями Азербайджана и готовятся к подписанию мирного договора.
- То, что происходит в последний год, это постепенное размывание красных линий. Сначала был вопрос о передаче территорий и все думали, что тот, кто их передаст, минимум на следующий день будет застрелен. Этого не случилось. Про Шуши даже молчу. Потом тела наших ребят в мешках в холодильниках, спустя полгода – никакой абсолютно реакции на это тоже не последовало. Потом разговоры о сдаче анклавов, сдача коридора – опять красная линия, ноль реакции. Поскольку это все происходит потихоньку, красные линии расширяются: мы фактически оказались в пропасти. И люди, что самое ужасное, привыкли к этому – кто сейчас у нас помнит, что тела ребят в мешках были разбросаны на полу и кто понес за это ответственность. Если бы такое было во времена условно бывших, уже бы все штурмовали Баграмяна 26 (президентская резиденция –ред.).
Что касается того, чего ожидать. В чем удобство переговоров с Азербайджаном? Они никогда не скрывают того, что хотят, всегда говорят об этом публично. Говорят – нам нужны анклавы, нам нужен коридор, нам нужно вернуться в Севан, Ереван, Зангезур и так далее. Они это говорят открыто. Со стороны де-факто действующей власти никаких опровержений нет. С армянской стороны кто отреагировал, Эдмон Марукян? Так он сказал «нет, нет, по правовому вопросу ничего нет, но мы будем это обсуждать». Что значит мы будем обсуждать? Для меня, как и для многих, это вообще не предмет обсуждения и официальный Ереван должен был четко заявить, что никакие анклавы для нас не являются предметом обсуждения, что обсуждать?!
Лия Ходжоян
