Стоит ли ожидать внеочередных парламентских выборов? Поправки в Конституцию призваны лишь помочь властям взять под контроль Конституционный суд или они будут более кардинальными, вплоть до возврата к полупрезидентской модели правления? С чем связан такой разный подход к смерти экс-главы СНБ Георгия Кутояна со стороны людей власти? Пойдёт ли Никол Пашинян на закрытие неугодных СМИ? На эти и другие вопросы ИАЦ VERELQ ответил политтехнолог Виген Акопян. - В последнее время в армянских СМИ муссируется тема возможных внеочередных парламентских выборов? Насколько это серьёзно? Можно ли ожидать внеочередных выборов? - Я думаю, что эту тему делают вопросом политической повестки в основном оппозиционные сегменты. Причем самые разные – РПА, Дашнакцутюн или «Сасна црер», которая провозгласила себя радикальной оппозицией. Мне кажется, что это пока всего лишь попытка формирования такой политической повестки. Внеочередные выборы возможны в нескольких случаях. В частности, если рейтинг руководства опустится настолько, что воспроизводство власти станет невозможным и оно добровольно за год – два может пойти на внеочередные выборы. Второе, если ситуация на улице и в обществе изменится настолько, что расклад сил в парламенте не будет отвечать настроением вне его стен. И третий путь – революционный: насильственный или ненасильственный, «цветной» или «не цветной». Если проанализировать эти три варианта…  У власти, если не учитывать форс-мажоры, пока есть рейтинг, позволяющий ему как минимум в 2020 году не думать об этом. Если власть и задумается об этом, то позднее. На улице пока нет таких настроений, которые бы существенно противоречили политическому раскладу в парламенте. А революционные процессы пока исходят из второго варианта.  В этой связи, я считаю, что пока можно говорить о поставленной задаче формирования политической повестки. Даже те силы, которые поднимают этот вопрос, не заявляют, что момент назрел . Одни говорят, что хотят пройти в парламент, чтобы помочь властям разбить «черных». Другие, те же республиканцы, утверждают, что нужны в парламенте, так как если для властей сложится тяжелая ситуация, например в карабахском вопросе, они могут стать грамотной оппозицией, которой сейчас нет. - Власти анонсировали изменения в Конституции. Поправки в Конституцию призваны лишь помочь властям взять под контроль Конституционный суд или они будут более кардинальным, вплоть до возврата к полупрезидентской модели правления? - На мой взгляд, это делается не для решения чисто локальной проблемы, связанной с Конституционным судом, какое бы важное значение этому ни придавала действующая власть. Ведь этот вопрос стал для нее идеей-фикс. Мне кажется, что будет попытка возвращения как минимум до системы полупрезидентского, если не президентского правления. С этой точки зрения, мы должны обратить серьезное внимание на заявление Армянского национального конгресса (АНК) Левона Тер-Петросяна, который сразу отреагировал и высказал свою позицию. По-моему, эта власть и Никол Пашинян, поняли, что в условиях парламентской, даже суперпремьерской системы очень мало возможности списать на других неудачи, особенно в экономической сфере. Полупрезидентская система с премьер-министром, руководящим экономическим блоком, такую возможность всегда предоставляет. Все наши власти, и не только наши, такой возможностью пользовались. Говорят же, премьер-министр – это расстрельная должность, то есть самая уязвимая. Думаю, Никол Пашинян не будет против, если страна вернется к этой системе и он будет больше заниматься чисто политическими вопросам, руководя исполнительным органом власти, но через ответственного за экономику. - В связи со смертью экс-главы СНБ Георгия Кутояна правоохранительные органы говорят о самоубийстве, а близкие к власти люди, например глава Общественного совета Степа Сафарян, обвиняют старые власти в его убийстве. С чем связан такой разный подход к смерти Кутояна со стороны людей власти? - Я не хочу давать оценки, было ли это убийством или самоубийством, так как это не входит в мою компетенцию, но могу сказать одно, что самоубийство было странным. Обычно убийство подстраивают так, чтобы была имитация самоубийства. А здесь антураж, вся атмосфера, картина как будто сделаны, чтобы вызвать подозрения. Часто ли вы слышали, что за несколько дней до самоубийства стреляли по стенам, притом, шеф спецслужб? Прокурор сказал, что возможно было самоубийством, но есть много вопросов, поэтому возбуждено уголовное дело. Что касается разногласий… Как вы заметили, конспирологические версии выдвигает то крыло власти, которое больше ассоциируется с общественным сектором,  и мишенью которого в последний период стали силовые структуры. Они заявляли об отсутствии реформ, необходимости люстарации в силовых структурах. Думаю, есть тенденция со стороны этого крыла власти подтолкнуть главу государства на «затягивание гаек», использование этого повода для проведение тех реформ в силовых центрах, которые они считают нужными.  И, мне кажется, не только в силовых центрах,  но и в финансово-бюджетном секторе. Именно поэтому, де-юре носители власти реагируют относительно более сдержанно или вообще молчат, а для общественного сектора это еще один элемент для активности. Но широкий резонанс этого ЧП – естественен. В любой стране происшествие с руководителем спецслужбы -  убийство или самоубийство – покажет время, само по себе становится поводом для спекуляций. Тем более в нашей стране, где разделение на «черных» и «белых» не прекращается. Я бы удивился, если бы не возникли конспирологические теории вокруг всего этого. Ясно, что сразу ищут того, кому это было выгодно. Звучат заявления, что у Кутояна было много информации. Да, было. Но у него, по должности была информация о любом человека, так или иначе представляющем общественный интерес. Он знал и о действующих властях, и об оппозиции, и о прежних властях и прежней оппозиции. Следовательно, логика «кому это было выгодно» ответы на вопросы не дает. Это просто политический момент. - Являются ли жесткие заявления премьер-министра в адрес СМИ подготовкой общественного мнения к атаке властей на неугодные СМИ или это просто проявление личного недовольства премьера? - Здесь есть два момента. С одной стороны он, как руководитель страны, человек, стоящий во главе власти, понимает, что в информационной войне он как минимум не побеждает. Более того, часто он замечает, что его структуры, ответственные за пропаганду, не всегда «успевают». Тем более, насколько я понимаю, перед этими структурами в основном поставлена задача решения внутренних проблем, внутренних пропагандистских задач, а не внешних, как показала история с ситуацией с Ираном, когда армянская сторона не смогла пресечь распространение фейковой новости. Во-вторых, на последнем заседании правительства были приняты решения об аудите рейтингового агентства, размещения рекламы в медиапространстве. Думаю, он на этом фоне готовит определенное переформатирование медиаполя или рынка рекламы. Очевидно есть как политическое недовольство и он констатирует ситуацию, связанную с не слишком успешной работой подконтрольной ему структуры. С другой стороны, он с правовой точки зрения идет на переформатирование. Я не исключаю, что могут быть исходящие из этого законодательные изменения. Думаю он напрямую не пойдет на закрытие неугодных СМИ, это будет опосредованно. Например, в условиях ареста владельца оппозиционного ТВ (владелец телекомпании «5-й канал» Армен Тавадян - прим. ред.), ясно что есть давление на телеканал, но он не закрылся. То есть, если он хочет перевести финансовые потоки от них в провластное поле, это также давление, но не прямое. То есть, он делает это опосредованно. Не думаю, что в данный момент он готов и сможет «переварить» закрытие СМИ, так как это будет полностью противоречить его лозунгам и сделает его уязвимым не только внутри страны, но и за ее пределами. Причем, на это отреагирует та часть его политической команды, которая представляет общественный сектор, тем самым ослабляя его.  Айк Халатян