Вспышки зоонозных болезней, карантинные вредители в экспортной продукции, формальный контроль и коррупционные скандалы в надзорных структурах — всё чаще такие сигналы поступают из агропродовольственной сферы Армении. В условиях, когда обеспечение пищевой безопасности внутри страны остаётся под вопросом, особенно остро встаёт вопрос: работает ли система контроля вообще?
ИАЦ VERELQ поговорил на эту тему с международным экспертом по контролю зоонозных болезней и организации ветеринарного здравоохранения Григором Григоряном, который подробно объяснил, почему санитарный контроль в Армении зачастую существует лишь на бумаге, что происходит с ветеринарной и фитосанитарной системами, и кто на самом деле несёт ответственность за деградацию институтов, призванных обеспечивать здоровье населения и репутацию страны на внешних рынках.
Санитарный контроль в Армении: де-юре существует, де-факто отсутствует
– Насколько эффективно в Армении осуществляется контроль за внутренним производством пищевых продуктов — особенно в случае с мелкими и средними фермерами?
– Говорить об эффективности сложно, особенно если речь идёт о санитарном и фитосанитарном контроле: в случае с мелкими и средними фермерами его, по сути, нет.
Де-юре контроль существует, и в случае выявления нарушений проверяющие органы могут прийти и наложить штраф. Но на практике — пока не поднимется общественный шум, например, из-за падежа скота или птицы, или если сами фермеры не начнут жаловаться, — такой контроль, как правило, не осуществляется.
Проводится лишь государственная противоэпизоотическая программа, в рамках которой осуществляется вакцинация и тестирование скота и птицы.
Однако полноценного контроля за производством пищевых продуктов — как растительного, так и животного происхождения — за тем, как они выращиваются, с применением каких технологий, как хранятся и транспортируются, де-факто не существует.
Контроль на бумаге: санитарная видимость вместо реального надзора
– Учитывая, что в ряде регионов лабораторная база устарела, а не все филиалы оснащены необходимым оборудованием, насколько это влияет на полноту и своевременность проверок?
– Если говорить о лабораторном контроле, то, к примеру, фитосанитарный контроль фактически не проводится. Формально осуществляется мониторинг вредителей, который, по идее, должен вестись ежегодно. Однако, судя по имеющимся данным, такой мониторинг уже давно не проводился.
Честно говоря, я не уверен, насколько актуальна информация на сайте уполномоченного органа. В начале этого года я просматривал его регулярно, но в какой-то момент понял, что это бессмысленно: данные по фитосанитарному контролю там оставались на уровне 2013 года. Возможно, сейчас они обновлены, но мне об этом неизвестно.
Судя по доступной информации, полноценный мониторинг, скорее всего, не проводится. Может быть, его всё же осуществляют, но не публикуют — я этого не знаю. Однако открытых данных о карантинных вредителях, болезнях и вредителях плодоовощной и другой растительной продукции на данный момент нет.
Что касается лабораторных проверок, то у меня есть серьёзные сомнения в их фактическом проведении. Те две фитосанитарные лаборатории, о которых в своё время активно говорили, не упоминаются уже около трёх лет. Я не уверен, что они вообще функционируют — по крайней мере, в части мониторинга плодоовощной продукции.
Если говорить о лабораториях, предназначенных для проверки продукции животного происхождения, я тоже поднимал эту тему не раз. Центральная лаборатория находится в Ереване, в марзах также есть филиалы, но некоторые из них с трудом можно назвать полноценными лабораториями.
Их основная функция — это сбор образцов в рамках противоэпизоотических мероприятий: забор крови для анализа на бруцеллёз, отправка материалов в центр, составление ежемесячных или квартальных отчётов о выполнении программы.
Полноценный контроль за продукцией животного происхождения, по сути, не осуществляется.
Да, проводятся плановые мероприятия по выявлению бруцеллёзных животных, некоторые из них вакцинируются — чему я, кстати, выступал против ещё с 2016 года. Но в целом в этой сфере наблюдается серьёзная несогласованность: отсутствует единая и выверенная политика в области здоровья животных и безопасности пищевых продуктов.
Что касается нормативной базы — в последние годы не без помощи так называемого международного сообщества были разработаны различные стратегические документы, которые действующая власть с помпой презентует своим внешним партнёрам. Однако, как правило, они не реализуются на практике. Эти документы чаще всего разрабатываются лишь для соответствия международным программам. Реального контроля за качеством, производством и безопасностью продуктов питания, особенно на уровне фермерских хозяйств, фактически нет. Это моё личное мнение.
«Признаём, чтобы не проверять»: как работает система пищевой безопасности
– Какие механизмы сегодня задействованы для обеспечения безопасности продуктов, поступающих на внутренний рынок? Насколько они соответствуют международным стандартам?
– Если говорить о задействованных механизмах, то, строго говоря, называть их полноценными довольно сложно. Речь идёт об уполномоченном органе и его специализированных подразделениях, работающих на границе и формально отвечающих за санитарный и фитосанитарный контроль импортируемой продукции. Также в систему входят инспекционные структуры, отвечающие за фитосанитарию, ветеринарию и безопасность пищевых продуктов.
Однако, судя по доступной информации, функционируют они, мягко говоря, так же, как и большинство других государственных органов сегодня — формально и без должной эффективности.
По сути, это государственные службы, которые получают зарплату за осуществление государственного контроля за безопасностью пищевых продуктов, но реального контроля за безопасностью пищевых продуктов, поступающих на внутренний рынок, со стороны государства не осуществляется.
На границе, как правило, проверяются лишь сертификаты продукции — преимущественно из тех стран, чьи документы мы, так сказать, «в кавычках» признаём. Признаём — в основном для того, чтобы избежать проведения собственной проверки и просто сослаться на сертификат, выданный другой страной.
Что именно может быть ввезено под таким сертификатом — одному Богу известно. В странах, уважающих себя, даже при наличии сертификата, продукция, вызывающая подозрения, дополнительно проверяется в лаборатории.
Я не уверен, хватит ли у сегодняшнего уполномоченного органа смелости усомниться, к примеру, в продукции, поступающей из ЕС или США. Думаю, такой смелости просто нет.
Иногда, например, в случае с мясной продукцией, в прессе появляется информация о том, что отдельные партии были подвергнуты лабораторной проверке и не допущены к ввозу. Но, на мой взгляд, это капля в море. Такие случаи скорее исключение, и, как правило, именно эти партии и проверяются «с пристрастием».
Если бы вся импортируемая пищевая продукция проходила действительно беспристрастную и комплексную проверку, я уверен, что более 50% из неё подлежало бы утилизации — настолько она не соответствует установленным стандартам качества и безопасности.
В Республике Армения такие стандарты формально существуют, и большинство из них гармонизировано с требованиями ЕАЭС.
Что касается соответствия этих механизмов международным стандартам, то здесь вообще трудно о чём-либо говорить.
Прежде всего, нужно уточнить, о каких именно стандартах идёт речь.
Если говорить о ЕАЭС, то уполномоченный орган формально и с точки зрения условностей худо-бедно справляется с поставленными задачами — что-то делает, какие-то требования выполняет. Однако сам по себе ЕАЭС не слишком строг в этом вопросе, в отличие, скажем, от Европейского союза или Соединённых Штатов Америки.
Что касается международных стандартов — таких как нормы Всемирной организации здравоохранения животных, Международной конвенции по защите растений и Кодекса Алиментариус, которые признаны справочными структурами Всемирной торговой организации по вопросам санитарии и фитосанитарии, — то можно с уверенностью сказать: действующие у нас механизмы, их функциональность и реальные возможности пока находятся на значительном расстоянии от соответствия этим требованиям.
Да, у нас есть хорошие специалисты. Но в одних случаях им просто не дают работать из-за отсутствия политической воли, а в других — на них оказывается давление, и их в итоге лишают работы.
Как видно, руководство уполномоченного органа меняется уже не в первый раз. Если не ошибаюсь, последних двух его глав арестовали по обвинениям в коррупции. Исходя из всего этого, можно сделать вполне очевидный вывод о том, чем на самом деле сегодня занимается данный орган.
Я имею в виду уполномоченный орган, отвечающий за безопасность пищевых продуктов, ветеринарию и фитосанитарию.
Предупредить нельзя замолчать: роль государства в сокрытии вспышек
– Имеет ли Инспекция достаточные ресурсы — кадровые, технические и финансовые — для системного контроля качества пищевой продукции по всей стране, особенно в отдалённых и сельских районах?
– Я не думаю, что уполномоченный орган располагает достаточными ресурсами — ни кадровыми, ни техническими, ни финансовыми. Их у него никогда не было, и, по всей видимости, в ближайшем будущем не появится — особенно если говорить о системном контроле по всей стране, не говоря уже об отдалённых сельских районах.
Более того, сегодня мы видим, что этот орган занимается не столько контролем, сколько систематическим сокрытием случаев заболеваний животных, болезней растений, распространения вредителей и других угроз.
Всё это делается для того, чтобы избежать шума. В качестве примера можно привести вспышки африканской чумы свиней, которая поражает поголовье у мелких и средних фермеров.
Аналогичная ситуация с бешенством: уполномоченные органы стремятся как можно быстрее замолчать проблему, хотя обязаны, наоборот, немедленно информировать общественность. Ведь даже один случай бешенства — одна заражённая собака — это уже основание для введения режима чрезвычайного положения, как минимум на уровне общины, а возможно, и всего района.
Однако, по моим данным, только за последние 10 дней Армения направила три уведомления о случаях бешенства во Всемирную организацию здравоохранения животных. При этом на местном уровне об этих случаях не сообщается вовсе.
Что касается других болезней животных — таких как бруцеллёз, ящур, ньюкаслская болезнь и прочие — их множество, но основную работу по их выявлению и борьбе с ними выполняют сельские ветеринары. Уполномоченный орган, грубо говоря, наблюдает со стороны и не вмешивается.
На практике он лишь формально принимает отчёты о выполнении противоэпизоотических мероприятий. В случае вспышек и заражения людей может организовать формальные карантинные меры. Однако, по моему мнению, такие меры вряд ли способны существенно изменить ситуацию или предотвратить распространение заболевания.
Эту общую картину подтверждают и случаи заражения людей сибирской язвой и другими опасными инфекциями. Но если говорить объективно — для полноценного контроля в стране действительно не хватает ресурсов: ни кадровых, ни технических, ни финансовых.
В уполномоченном органе, безусловно, есть хорошие специалисты. Но насколько сегодня структура укомплектована ими — сказать сложно, особенно с учётом той кадровой политики, которую проводит захватившая власть в стране хунта.
Тем не менее, я убеждён: даже с теми ресурсами, что есть, можно было бы добиться гораздо большего. Однако этого не происходит по одной простой причине — руководство уполномоченного органа фактически является частью команды той самой предательской хунты. И я не думаю, что их деятельность может качественно отличаться в лучшую сторону. Мы все видим, что творится — беспредел охватил буквально все сферы.
На авось и по дружбе
– Существуют ли различия между стандартами контроля экспортируемой продукции и товаров, предназначенных для внутреннего потребления?
– Знаете, всё зависит от того, в какую страну экспортируется продукция местного происхождения. Например, если она направляется в страны ЕАЭС, у нас действуют единые стандарты. Основной объём экспорта приходится на Российскую Федерацию, которая уже много лет закрывает глаза на наши недочёты.
Сказать, что контроль с нашей стороны полностью соответствует стандартам ЕАЭС, я не могу — недочётов действительно много.
А вот при экспорте в другие страны, особенно за пределами ЕАЭС, возникают серьёзные проблемы. Например, сложности регулярно возникают при поставках рыбной продукции в страны Европейского союза.
Контроль, как минимум по заявленным показателям, должен соответствовать установленным требованиям. Конечно, продукция дополнительно проверяется принимающей стороной. И уже не раз было доказано, что контролю, проводимому в нашей стране, часто не доверяют.
Во многих случаях были зафиксированы нарушения, в результате чего поставки задерживались или приостанавливались.
Например, при экспорте в страны ЕС, США, а также государства Европейского экономического сотрудничества (которые во многом следуют законодательству Евросоюза), формальные требования обычно соблюдаются — хотя бы на бумаге.
Остальное часто оставляют на авось: «прокатит — не прокатит».
Что касается экспорта в Россию и другие страны ЕАЭС — здесь, как правило, действует более терпимое отношение друг к другу.
Даже если возникают недочёты, они, как правило, решаются локально — «между собой». Партнёры уведомляют, просят устранить нарушения или совместно предпринимают действия — без шума и огласки.
А те случаи, которые время от времени становятся публичными, — это скорее элемент тактики «кнута и пряника». Таким образом, наши партнёры в России дают понять определённым силам в Армении: «Не забывайте, на сколько всего мы закрываем глаза».
Если бы контроль со стороны Российской Федерации осуществлялся строго по всем правилам, значительная часть продукции, производимой в Армении — как минимум половина — просто не прошла бы проверку и была бы возвращена.
Однако российские коллеги зачастую проявляют понимание — и это, по сути, политическое решение. Я не говорю, что это делается из особой симпатии, но факт в том, что к Армении применяется более мягкий подход, особенно в вопросах соответствия фитосанитарным стандартам продукции, экспортируемой на российский рынок.
Контроль по остаточному принципу
– Есть ли риск, что продукты, предназначенные для внутреннего рынка, получают меньше внимания со стороны надзорных органов?
– Честно говоря, я вообще не уверен, каким продуктам у нас уделяется больше внимания со стороны уполномоченных органов. Но вы правы в том, что приоритет явно не в пользу внутреннего рынка.
Могу сказать одно: если говорить по степени внимания, то наименьшее оно — у продукции, предназначенной для внутреннего потребления. Больше внимания — у продукции, экспортируемой в страны ЕАЭС, ещё больше — при экспорте в страны Европейского союза, и наибольшее — при поставках в Соединённые Штаты Америки.
Это наши основные партнёры. Конечно, определённые объёмы продукции экспортируются и в Китай, но они настолько малы, что вряд ли имеют существенное значение.
Кроме того, могу сказать как человек, работавший в Китае и взаимодействовавший с их уполномоченным органом: в Китае разговор короткий — всё, что представляет хоть малейший риск, уничтожается на месте. Договориться с китайской стороной крайне сложно. Если с Российской Федерацией, которая, в целом, относится к нам мягко, ещё можно найти какой-то язык — отправить продукцию обратно или решить вопрос в «рабочем порядке», — то с Китаем это не работает.
При малейшем подозрении на риск продукция немедленно блокируется и проверяется. Китай — это мощная экономика с развитым и масштабным животноводством, и для них не имеет значения, идёт ли речь о продукции мелких, средних или крупных фермерских хозяйств.
У них по периметру границы действуют 194 официальных контрольных пункта, и работают там очень серьёзно: сотрудники прекрасно понимают, что за малейшую халатность последует суровая ответственность. Поэтому договориться «по-тихому» с ними практически невозможно. В случае выявления несоответствия вся партия продукции может быть уничтожена на месте — в полном соответствии с китайским законодательством. Армянские производители это знают и, как правило, ведут себя максимально осторожно при работе с Китаем.
Что касается экспорта в Европейский союз и США, то Армения не занимает такую позицию, чтобы поставлять туда значительные объёмы продукции. Речь идёт, скорее, о 2–3 наименованиях: сушёные фрукты, сухофрукты, лаваш и сыр — в США; в ЕС - рыба и раки.
Но и здесь есть важное уточнение: объёмы поставок малы, а контроль — крайне жёсткий. Часто именно сам экспортёр просит уполномоченный орган обеспечить надлежащий контроль, чтобы не пострадал его бизнес. Иногда он даже финансирует эти меры из собственного кармана.
Но говорить о том, что у уполномоченного органа есть искреннее и самостоятельное стремление обеспечить такой контроль — было бы слишком наивно.
Когда инспектор торгует бензином: деградация контроля и её последствия
– Каковы, на ваш взгляд, ключевые причины участившихся случаев нарушений при экспорте сельхозпродукции из Армении? Особенно в контексте сообщений о выявлении карантинных вредителей в овощах и фруктах?
– Если говорить о корневых причинах, то, на мой взгляд, всё упирается в узурпацию власти в нашей стране со стороны тех, кто представляет интересы нашего внешнего врага. Эти люди беспощадно грабят страну и распоряжаются государственным бюджетом исключительно в личных интересах.
Если же рассматривать это в более общем контексте, то, как говорится, «каков поп — таков и приход». И это применимо ко всем сферам без исключения, включая сферу безопасности пищевых продуктов: ветеринарный, ветеринарно-санитарный и фитосанитарный контроль — не исключения из общего правила.
Все работают по одной логике: когда руководство страны демонстрирует безответственность и бесконтрольность, аналогичный подход перенимают и исполнители на всех уровнях.
Вот, к примеру, недавний случай: если я не ошибаюсь, глава уполномоченного органа был арестован, и против него возбуждено уголовное дело по обвинению в коррупции. Судя по публикациям в прессе, речь шла о том, что человек зарабатывал даже на талонах на бензин, предназначенных для инспекторов. Это уже за пределами здравого смысла — ни о какой профессиональной этике или полноценном контроле в таких условиях говорить не приходится.
При таком отношении к делу неудивительно, что участились случаи выявления карантинных вредителей в овощах и фруктах. А происходят они потому, что контроля, как такового, попросту нет.
У нас отсутствует система зонирования: мы не знаем, где именно выращивается плодоовощная продукция, какие зоны являются благополучными по карантинным вредителям, а какие — нет. А это кропотливая, системная, профессиональная работа, которая должна вестись годами и находиться под постоянным контролем уполномоченного органа.
На сегодняшний день всего этого нет. Наше государство, по сути, существует лишь формально — на геополитической карте мира. И то пока существует лишь потому, что некоторые мировые и региональные центры ещё не договорились между собой. И это большой вопрос — просуществует ли оно до конца текущего года.
В таких условиях неудивительно, что участились случаи появления карантинных вредителей. Более того, они всегда были — и, честно говоря, я удивляюсь, как с таким отношением к делу они до сих пор не уничтожили весь урожай.
Я уже не говорю о болезнях животных и зоонозных патогенах, которыми может буквально кишеть продукция. При беспристрастном и профессиональном подходе к контролю и выявлению мы бы, скорее всего, увидели крайне тревожную картину.
Ключевые причины, на мой взгляд, кроются в самом руководстве страны.
Я не утверждаю, что нынешняя власть — худшая из возможных. Предыдущие были не лучше. Но хотя бы из меркантильных соображений прежние руководители в отдельных случаях прислушивались к мнению профессионалов — когда это было им выгодно. Какие-то минимальные приличия ещё соблюдались. Сейчас же не соблюдается даже это.
И нужно понимать: подобная система, подобный подход были заложены ещё при предыдущей власти. Текущие власти унаследовали готовую инфраструктуру — все механизмы контроля, уже настроенные, как инструмент, как пианино. Только настройка у этого "инструмента" была не на прозрачность, а на коррупцию.
Так что, учитывая всё это, происходящее сегодня неудивительно. Это моё личное мнение.
Беседовала Анна Бегларян
