Что Ереван может сделать, чтобы не утратить своей субъектности? Зачем России нужна сильная Армения? Почему Армения должна начать перестраивать свою армию?
Журнал «Эксперт» поговорил с Георгием Дерлугьяном, известным историческим социологом, профессором Нью-Йоркского университета в Абу-Даби.
ИАЦ VERELQ публикует отрывок из этого интервью.
— Что Ереван может сделать, чтобы не утратить своей субъектности? Особенно если учесть противостояние между Россией и Турцией?
— Военной субъектности у Армении сегодня нет, и она не скоро появится. Тем не менее. Чтобы быть достойным союзником России и сохраниться национальным очагом армян, придется создавать практически новую армию. Конечно, по российскому образцу, по какому еще. Спецподразделения, которые с блеском показали себя в качестве миротворцев в Карабахе. При этом Армения слишком мала для сугубо профессиональной армии. Здесь не обойтись без массового призыва, но уже не советского типа, а на уровне технологичной войны двадцать первого века. Вероятно, с большой долей женщин.
При этом Россия объективно заинтересована в том, чтобы Армения вела умную дипломатию по нескольким направлениям. Ереван мал, но потенциально полезен в отношениях между Россией и Западом. Карабахский конфликт — один из немногих, где интересы России нередко совпадают с политикой прежде всего Франции. Вероятно, по другую сторону конфликта находится Великобритания, которая также озабочена остаться сильным игроком на востоке Европы и в исламском мире. Что ж, и это воспроизводство классики времен канцлера Александра Горчакова, если не Грибоедова.
При умении и воле лавирование Еревана, в принципе, даже в интересах Москвы. Известно, что проармянские настроения в Европе традиционно сильны. А может, это Эрдоган утомил европейцев. Как бы то ни было, ввод российских миротворцев в Карабах был явно воспринят с тихим вздохом всеобщего облегчения.
— То есть эти настроения тоже можно использовать как ресурс для российской дипломатии.
— Потенциал есть, но в истории ведь никогда не очевидно, кто и как на нем сможет сыграть. Проглядывает и экономический потенциал. Фактически Армения сегодня протекторат Российской Федерации. Но это территория не под санкциями. Плюс у армян есть крепко спаянная мировая диаспора. Нет особого секрета, что, скажем, Нубар Афеян (да, та самая антиковидная вакцина «Модерна») теперь мультимиллиардер. Взять его в заложники — вот вам и драйвер экономического чуда! Шучу, конечно. Если серьезно, Нубар, который родом вовсе не из Армении, а из Ливана, как и я родом из России, болеем за историческую родину. Нас мало, но мы армяне.
Да, в Ереване есть политическая проблема с подбором стабильного и компетентного руководства. Это типично для исторического протекания революций. Но они ведь заканчиваются, а ничто так не отрезвляет и не ускоряет процесс, как приставленное к виску дуло. Особенно если это турецкое дуло у армянского виска. Думаю, что в Москве это хорошо понимают. Россия проявила сдержанность и мудрость, предоставив армянскому обществу откипеть после поражения в войне. Признаем, что от Москвы ожидали активного вмешательства, а кто-то и активно ставил на него.
— А России, на ваш взгляд, зачем нужна сильная Армения?
— Без сантиментов: Армения держит линию фронта, которая обороняет Поволжье и Центральную Азию. Армения, которая способна обороняться и содержать себя, — это уже не протекторат, а весьма ценный союзник. Наконец, не забывайте, что в Турции есть несколько миллионов людей, которые на уровне семейных преданий хорошо помнят, как и армяне, откуда их выгнали. Они помнят, что их предки с Северного Кавказа или из Крыма и Поволжья. Это болезненная память, но не обязательно взрывоопасная. Останется стабильной геополитика — будут постепенно затухать и войны памяти.
Другое дело, что любое геополитическое напряжение — это очень серьезный экзамен. Локальный участок этого напряжения — Нагорный Карабах — Армения не удержала. Она свой экзамен провалила. Но опасность и последствия войны недооценила и Россия. Это беспокоит меня сильно.
Геополитические коллапсы не происходят одним ударом. Обычно за первым ударом следуют второй и третий. Следует вчитаться в известную теорию Рэндалла Коллинза, американского исторического социолога (кстати, сына дипломата, проведшего часть детства в Москве).
Коллинз в 1978 году вполне точно и, главное, на основе систематически выводимых закономерностей предсказал то, что случилась с Россией в 1991 году. В этом Россия не уникальна. Вспомним ту же Испанию, которая, потеряв в 1588 году Великую Армаду, потом еще тридцать лет «вставала с колен» и лишь после завершения в 1648 году Тридцатилетней войны окончательно утратила статус сверхдержавы и замкнулась в себе на три столетия.
Турция и Россия исторически шли параллельными курсами с шестнадцатого века. По-разному, но ведь обе державы — наследницы Византии.
