В своей статье для EADaily Олег Поляков написал, как на экономике Турции отражается агрессивная политика президента Реджепа Тайипа Эрдогана в разных регионах.
Активное участие в войне в Нагорном Карабахе и очередное обострение отношений с соседями в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке дорого обходятся для экономики Турции. В начале этой недели турецкая лира упала до рекордно низкого уровня — более 8 пунктов за доллар, и никаких предпосылок для прекращения ее безостановочной девальвации нет, поскольку валютные резервы страны подорваны, геополитические риски постоянно растут, а восстановление экономики после первой волны коронавируса оказалось непрочным. Восстановительный рост, который в последние месяцы показывали турецкая промышленность и экспорт, нивелируется резким скачком безработицы, но начавшаяся вторая волна пандемии и втягивание Турции в торговые войны могут привести к еще худшим экономическим последствиям, чем весенний локдаун. Но власти страны неизменно заявляют, что по итогам года ВВП покажет рост, хотя доверия официальной турецкой статистике все меньше.
Напряжение в отношениях Турции с США, возобновление конфликта с Грецией вокруг разведки углеводородов на средиземноморском шельфе, «психиатрический» скандал с Францией, пытающейся выступить одной из сторон в карабахском урегулировании и поддерживающей позицию Греции, и недостаточная поддержка со стороны Центрального банка — такие негативные факторы для лиры сейчас называют международные аналитики. 27 октября турецкая валюта продемонстрировала очередной исторический минимум — 8,06 лиры за доллар, с начала года ее курс снизился на 37%, а в трехлетнем периоде лира девальвировалась вдвое, что стало одним из худших результатов для валют развивающихся стран.
Еще в конце сентября Нацбанк Турции попытался остановить падение лиры, подняв базовую ставку сразу на два процентных пункта, до 10,25% годовых, но почти никакого эффекта это решение не возымело. На прошлой неделе инвесторы рассчитывали, что повышение ставки продолжится, но ЦБ 22 октября оставил ее без изменений, объявив, что после принятия мер по сдерживанию инфляционных рисков денежно-кредитная политика уже и так достаточно ужесточилась. В результате лира продолжила падение, поскольку рынок сомневается, что ЦБ сможет справиться с резким ростом инфляции и сокращением валютных резервов.
«В прошлом месяце центральный банк сделал важный шаг к восстановлению доверия, и решение оставить ставку без изменений выглядит шагом назад. Весь положительный эффект был в значительной степени обращен вспять», — цитирует Reuters Петра Матыса, старшего валютного стратега на развивающихся рынках Rabobank. Турецкий ЦБ вернулся к более непредсказуемой и непрозрачной системе денежно-кредитной политики, и это выглядит как серьезный просчет, добавил Пер Хаммарлунд, главный стратег по развивающимся рынкам шведского банка SEB.
Сейчас официальный уровень инфляции в Турции составляет порядка 12% годовых — это существенно ниже, чем двумя годами ранее, когда на фоне очередного ослабления лиры она подбиралась к 25%, но планы властей вернуть инфляцию к однозначным значениям по-прежнему недостижимы. Что касается валютных резервов, то они к началу октября упали до 15-летнего минимума — $ 41,41 млрд (валовые резервы), а объем чистых резервов снизился до минимального уровня с марта 2004 года — $ 16,8 млрд.
Расходование валюты на поддержку лиры турецкий ЦБ пытается компенсировать наращиванием золотого запаса. За семь месяцев Турция ввезла 137 тонн золота — втрое больше, чем за январь—июль 2019 года, став крупнейшим его импортером в мире. Кроме того, Нацбанк скупает все золото, которое добывается в стране, что стимулирует активность этого сектора — по итогам, сообщил недавно Турецкий союз золотопромышленников, производство может вырасти на 16%, до 44 тонн. Проявляет значительный интерес к золоту и та часть населения страны, которая еще способна делать накопления, поскольку в пересчете на лиры стоимость золота с начала года выросла более чем на 70%, то есть вдвое больше, чем темпы девальвации национальной валюты.
Но самые серьезные сигналы о проблемах турецкой экономики подает такой показатель, как уровень безработицы. Согласно официальным данным Турецкого статистического института, по итогам лета он составлял 13,4%, однако независимые оценки показывают, что он занижен по меньшей мере вдвое. В опубликованном несколько дней назад отчете турецкого исследовательского центра DİSK говорится, что государственная статистика далека от реальной оценки безработицы и ущерба, нанесенного для рынка труда пандемией. По данным аналитиков, общее количество безработных и потерявших работу в период пандемии, несмотря на введенные еще в апреле ограничения на увольнение сотрудников частных компаний, в июле достигло 10,4 млн человек, или 29,1% экономически активного населения. При этом количество безнадежных безработных увеличилось более чем вдвое, до 1,335 млн человек.
В конце лета экономика Турции стала демонстрировать признаки восстановления после весеннего провала. В частности, в августе промышленное производство выросло на 10,4% к тому же месяцу прошлого года, вдвое превысив прогнозы, а сентябрь завершился с рекордными для этого месяца показателями экспорта — более $ 16 млрд, рост в годовом выражении составил почти 5%. В середине сентября турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что экономика преодолела большую часть негативных последствий пандемии, но всего через несколько дней статистика заражения коронавирусом резко подскочила. В последние дни в стране выявляет более двух тысяч случаев в сутки, общее их количество перевалило за 360 тысяч человек, а умерло уже около 10 тысяч больных. В целом для 83-миллионной страны это не слишком высокие показатели, но и здесь официальная статистика вызывает немалые сомнения.
Решения по новому введению ограничений будет приниматься на заседании научного совета Министерства здравоохранения Турции, запланированном на 28 октября. Предварительно известно, что власти рассматривают ограничение групповой активности в закрытых помещения, введение комендантского часа в выходные дни в крупных провинциях, обсуждаются и ограничения на междугородние и международные поездки. В преддверии новогодних каникул, когда поездки в Турцию, особенно в Стамбул, являющийся сейчас основным центром распространения коронавируса, пользуются повышенным интересом иностранцев, это может нанести новый удар по туриндустрии.
Летний сезон уже оказался по всем меркам провальным — в августе международный турпоток упал более чем на 70% год к году, Турцию посетили всего 1,8 млн иностранцев, причем на первом месте оказались не россияне, а немцы. Сильно изменилась и география отдыха: за девять месяцев почти половина зарубежных туристов (3,2 млн человек, 44%), добравшихся до Турции, побывали в Стамбуле, а в Анталью приехали лишь 1,2 млн человек — ничтожное количество по меркам прошлых сезонов. Не помогло и снижение цен в отелях почти на четверть. Собственно, эта ситуация и объясняет резкий всплеск безработицы в Турции: отсутствие туристов ударило не только по отельному сегменту, но и по многим другим отраслям, связанных с индустрией массового отдыха, где до недавнего времени было занято около 8% населения страны.
С новыми рисками могут столкнуться и турецкие экспортеры, поскольку перед Турцией сейчас возникли реальные перспективы участия в торговых войнах на несколько фронтов. Призыв Эрдогана бойкотировать французские товары (в Турции работает французская сеть супермаркетов Carrefour) пока не спровоцировал симметричный ответ — французские власти заявили, что не будут действовать такими методами. Однако проблемы у турецких поставщиков появились на куда более близком рынке Ближнего Востока, где Торговая палата Саудовской Аравии в начале октября объявила о необходимости бойкотировать «все турецкое» после заявлений Эрдогана о дестабилизирующих действиях в регионе некоторых стран, которые «ещё вчера не существовали и, вероятно, не будут существовать завтра».
Для Турции Саудовская Аравия — это значимый торговый партнер второго эшелона: в списке импортеров королевства Турция, поставляющая туда ткани, продовольствие, химическую продукцию, мебель и сталь, находится на девятом месте, а в списке стран турецкого экспорта саудиты занимают 15-ю строчку. Но саудовский бойкот претендует на то, чтобы к нему присоединились партнеры королевства в арабском мире, и уже появляются сообщения о том, что турецкие товары оказались под негласными санкциями в Марокко, Египте и других странах. По данным Ассоциации турецких подрядчиков, уже в прошлом году негативное восприятие Турции в Саудовской Аравии обошлось турецкому бизнесу в $ 3 млрд убытков, связанных с различными препятствиями наподобие отсутствия приглашений к участию в тендерах, сложностей в получении виз и несвоевременных платежей. Теперь же последствия могут оказаться гораздо хуже. Турецкие поставщики текстиля и других товаров уже жалуются на проблемы на саудовской таможне, многие сети супермаркетов королевства объявили о поддержке бойкота, а в саудовских мессенджерах распространяются призывы наподобие «Прекращайте покупать турецкую продукцию. Эрдоган воюет с нашей страной нашими же деньгами».
Если саудовский бойкот преподносится как прежде всего «общественная» инициатива, то на европейском фронте Турция может столкнуться уже с формальными санкциями, если Греция и Кипр наконец смогут донести до Брюсселя свою позицию по спорным участкам акватории в Восточном Средиземноморье. В преддверии проходившего в начале октября саммита Евросоюза турки отозвали свое исследовательское судно Oruç Reis во избежание положительного решения по санкциям, которых добивался Кипр. Санкции приняты не были, однако Европа предупредила Турцию о возможных последствиях, если работы будут продолжены. После чего Oruç Reis и еще два судна были тут же направлены в спорные воды к югу от греческого острова Родос, где, согласно первоначальным планам, они должны были пробыть до 27 октября, а затем было заявлено о продлении их экспедиции до 4 ноября.
Пока руководство Евросоюза не торопится вводить санкции против Турции. Официальный представитель Еврокомиссии Петер Стано 26 октября заявил, что если Турция продолжит свои провокации в территориальных водах, которые считают своими Греция и Кипр, тогда надо будет «снова подумать», что с этим делать. В свою очередь, французский министр торговли Франк Ристер после того, как Париж отозвал своего посла из Анкары, дал понять, что на следующем саммите Евросоюза вопрос о санкциях может быть поставлен всерьез — по его словам, Европе придется принять решения, которые позволят ей укрепить баланс сил с Турцией, чтобы лучше защищать свои интересы и европейские ценности.
Но и без санкций давление на турецкую экономику на западном фронте усиливается по мере того, как международные рейтинговые агентства и аналитики последовательно формируют репутацию страны как ненадежного партнера. Например, агентство Moody’s после сентябрьского снижения рейтингов государственных облигаций Турции предприняла такие же меры в отношении ее крупнейших нефинансовых корпораций и ведущих банков. Кроме того, западные аналитики регулярно говорят об ограниченной независимости турецкого финансового регулятора, напоминая о том, что на ключевые решения ЦБ оказывает влияние лично Эрдоган.
Дополняют это представление все большие сомнения в достоверности турецкой статистики. Помимо реальной картины безработицы, независимые исследователи недавно представили и собственную оценку инфляции в стране, которая мало соответствует официальной. Как подсчитала независимая турецкая группа по исследованию инфляции (ENAG) во главе со стамбульским профессором Вейселом Улусоем, в сентябре потребительские цены в стране выросли на 3,61% к августу, тогда как государственная статистика зафиксировала рост всего на 0,97%. По некоторым товарным позициям расхождения были еще более значительны — например, компьютеры и планшеты в преддверии нового учебного года подорожали в Турции на 4% по официальным данным и более чем на 30% по неофициальной оценке.
Тем не менее, власти Турции продолжают придерживаться прежнего курса словесных интервенций об экономических успехах. Последние по времени подобные заявления сделали министр финансов и зять президента Турции Берат Албайрак, заявивший на фоне очередных антирекордов лиры, что экономика страны растет, и министр промышленности и технологий Мустафа Варанк, который заверил представителей бизнеса, что нынешний год будет завершен с минимальным ущербом. Что же касается самого Эрдогана, то его свежая порция хороших экономических новостей, вероятно, припасена на момент открытия Трансадриатического газопровода (ТАР), которое, как сообщил на днях президент Азербайджана Ильхам Алиев, должно состояться в течение нескольких недель.
Но и общие высказывания официальных лиц Турции на макроэкономические темы не вызывают особого доверия у специалистов ни в стране, ни за ее пределами. Как показал недавний опрос с участием 48 экономистов, включая турецких, проведенный Reuters, по итогам этого года экономика Турции упадет на 3,4%, хотя официальный прогноз сообщает о росте на 0,3%, и только в худшем сценарии предусматривается сокращение ВВП на 1,5%. Очевидно, что независимые оценки выглядят более достоверно, если принять в расчет хотя бы глубину падения в туристической отрасли, на которую приходилось порядка 10% турецкой экономики (а с учетом связей туризма с другими отраслями — еще больше). Но мотивы для борьбы за красивые цифры более чем понятны: в последний раз турецкий ВВП падала в годовом выражении в кризисном 2009 году, и теперь турецким властям очень важно показать, что экономика остается в зоне роста, вопреки глобальным потрясениям.
