По результатам проведенного в Турции конституционного референдума победили сторонники президента Реджепа Тайипа Эрдогана. Это, согласно поправкам, подразумевает переход страны к президентской форме правления. Между тем инициатива властей Турции по транзиту государственной модели правления и резкому расширению полномочий президента вызвала протест не только среди оппозиционных кругов в Турции, но и у ее европейских партнеров. Европарламент вообще приостановил переговоры по вступлению Турции в ЕС. О том, как изменятся отношения между Турцией и Западом после формирования в Турции сильной президентской модели правления, приведет ли это к усилению националистского и исламского факторов в самой Турции, и как на это будут реагировать партнёры Турции в ЕС и союзники по линии НАТО?
Об этих темах VERELQ беседовал с докторантом при отделе Разведки, безопасности и стратегических исследований Британского университета Лестера и специалистом по вопросам региональной безопасности (Черное море – Центральная Азия) при Британском IHS Market (Jane’s Intelligence) Эдуардом Абрамяном. Он также является приглашенным научным сотрудником программы Центральной Азии и Кавказа при Американском Совете по внешней политике.
Г-ин Абрамян, почему на Западе восприняли инициативу властей Турции по реформированию ее конституции в штыки? Вроде бы это внутреннее дело Турции, в чем проблема?
Дело в том, что Турция не настолько демократичная страна, чтобы позволить себе ограничить функции парламента, что и обоснованно волнует западное сообщество. Парламентаризм считается фактором развития демократии, и тем более, после попытки государственного переворота в июле 2016 г. Кроме того, следует учесть, что инициатива создания «президентской республики» исходит от партии, которая проповедует так называемый умеренный исламизм, и об этом не нужно забывать. Нет гарантий того, что при президентском правлении в стране сохранится тот уровень демократии, который имел место до июльских событий прошлого года.
Имеется и курдская проблема, которая не решена даже частично и, кстати, результаты референдума это четко показывают в свете того, что населенные курдами провинции, кроме Муша и Билиса, проголосовали против проекта «президентской республики» Эрдогана.
Между тем, видимо, США не так уж и озабочены событиями в Турции как европейцы. Ведь тенденцию дальнейшего усиления авторитаризма в Турции Вашингтон всегда может объективно использовать в качестве причины для большего влияния на Анкару и даже вмешательства в ее внутренние дела, подключив к этому делу также европейские страны.
На сегодняшний день европейские политики и эксперты отрицают возможность продолжения процесса европеизации, при таких перспективах. Турция в свое время взяла на себя обязательства постепенной демократизации государственных и общественно-политических институтов для соответствия стандартам Копенгагенских критерий по вступлению в ЕС. Однако политические процессы внутри Турции за последнее десятилетие показали, что эта страна не совсем разделяет интересы и ценности западного сообщества. Турция сейчас крайне активна на Ближнем Востоке в связи с военным вовлечением в сирийский кризис в рамках операции «Щит Ефрата». Она имеет претензии к странам Балканского региона и имеет свои амбиции в отношении Южного Кавказа. Мало сомнений, что при всех этих тенденциях усиление роли президента приведет к укреплению тоталитарных тенденций, что в свою очередь будет способствовать усилению исламистского фактора. Политика Реджепа Эрдогана уже вызвала широкое недовольство в Турции, и, несомненно, в будущем произойдут еще множество протестных акций в государстве.
Турция является активным членом НАТО в регионе. Как отреагируют союзники Турции по линии альянса в случае одобрения конституционных реформ в Турции и резкого расширения полномочий турецкого президента? Как повлияет это на отношения Турции с Западом?
Турция является одним из давних и важных союзников Североатлантического альянса в архитектуре безопасности юго-восточной Европы. Это ключевой союзник в Черноморско-Кавказском и Средиземноморском направлении, однако ее амбиции вести более самостоятельную региональную политику не всегда совпадают со стратегическими интересами НАТО. В Альянсе опасаются роста самостоятельности Турции параллельно с преобладанием националистической политической дерзости, и эта тенденция лишь усилится с ростом президентских полномочий Эрдогана.
Парламентаризм же в какой-то мере считался и являлся одним из важных факторов сдерживания Турции в отношении ужесточения ее внешней политики и усиления агрессивности данной страны. В Турции не достаточно крепки демократические принципы и понимание задач гражданского общества. Поэтому при их отсутствии, надеяться на урезанный в правах парламент не очень предпочтительная перспектива для НАТО.
Турция, на протяжении последних 20 лет стала несомненным негативным фактором в НАТО, и проблема отношений альянса с ней стала основным элементом кризиса в самом блоке. Соответственно, ряду ключевых союзников НАТО будет трудно равнодушно относиться к новым тенденциям в Турции, связанным с ограничением парламентаризма, что повлияет на степень вовлеченности Анкары в различные стратегические инициативы НАТО. Анкара за последние 10 лет горячо поддерживала желание ряда стран на Балканах и на Черном море по вступлению в НАТО, видимо преследуя цель приобрести союзников в ее региональной политике внутри альянса. Однако ввиду усиления напряжения вокруг Турции внутри НАТО осуществление данных амбиций видится крайне сомнительным.
Другим важным негативным фактором стали попытки сближения Турции с Россией, что может привести к заметному ослаблению позиций НАТО в регионе. Исходя из этого, в экспертно-аналитическом сообществе Запада широко распространена идея, что Турция уже не считается надежным военно-политическим союзником Североатлантического альянса и прежде всего США. С точки зрения турецких политиков и экспертов, рост самостоятельности и независимости Турции приведет к усилению ее независимости не только от США, но и от НАТО.
Скорее всего, после победы Эрдогана на референдуме, НАТО займет выжидательную позицию, но предстоят новые обсуждения и анализ этого события. Видимо, в рамках НАТО не будет каких-либо решений по этому поводу. Для этого будут использованы другие политические структуры, например Европейский союз и ОБСЕ, хотя это не приведет к неким радикальным сдвигам. Турции придется в большей мере приспосабливаться к новым условиям и новым отношениям на ее политику со стороны Западного сообщества. Например, Анкара одобрила такой шаг, как воздушные удары американцами военных объектов в Сирии.
Возможен ли сценарий, чтобы в НАТО начали серьезно рассматривать вопрос если не исключения, то замораживания членства Турции в альянсе? Или это не реалистичный сценарий, поскольку для НАТО важна сама Турция, а не специфика ее власти?
Понятие «замораживание» не имело места в практической политике НАТО. Есть принятые в Североатлантическом договоре 1949 года принципы и механизмы по вступлению государств в альянс, где есть также и 13-й пункт, предоставляющий возможность государству-члену НАТО добровольно выйти из ее состава. Однако у альянса нет механизма по замораживанию или выдворению государства из НАТО, если он перестает разделять демократические принципы и политику Североатлантического сообщества.
Между тем трудно представить, что Турция сама захочет отстраниться от активного участия в политике альянса. Более того, маловероятно, что члены НАТО станут двигаться в направлении корректировки основополагающих принципов участия в альянсе. Несмотря на желание Турции стать более самостоятельной, в Анкаре есть понимание, что членство в НАТО крайне важный компонент ее внешнеполитической активности. В США понимают, что исключение Турции из НАТО приведет ее к еще большей изолированности и сокращению возможностей влияния на Анкару.
Беседовал Аршалуйс Мгдесян
