Какое место в новой концепции внешней политики России занимает постсоветское пространство? Для России сотрудничество в рамках ШОС и БРИКС приоритетнее интеграции в рамках ЕАЭС и ОДКБ?
На эти вопросы ИАЦ VERELQ в кулуарах Международного форума «Точки Роста: региональная безопасность и мир на пространстве Большой Евразии» (Ереван) ответил доцент Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ), эксперт Российского совета по международным делам (РСМД), канд. ист. наук Александр Гущин.
Недавно вышла новая концепция внешней политики России. По Вашему мнению, какое место в ней отводится постсоветскому пространству или ближнему зарубежью? О чем говорит эта концепция?
Действительно, если смотреть на концепцию внешней политики, то я бы посмотрел не только на нее одну, а на серию, эволюцию концепции внешней политики Российской Федерации. Говорю о концепциях 1993-го, 2000-го, 2008-го, 2013-го, 2016-го годов и о последней. И там, конечно, первый пласт, это общий геополитический пласт, это Запад. И если в первой концепции речь шла о цивилизованном выборе, цивилизованном мире, так сказать, был период вхожденчества наших элит в Запад, то постепенно нарастало такое разочарование, которое привело, в том числе и в текстах концепции, сначала к упоминанию о полицивилизационном мире, а с другой стороны, уже в последней концепции выразила свою идею «Россия-цивилизация».
Это тоже такой вопрос, требующий отдельного обсуждения, потому что само это понятие надо расшивать. Его могут по-разному многие понимать.
Но тем не менее в этой концепции наряду с важностью понятия цивилизации, получило важность и понятие о развитии отношений с тем, что мы называем иногда глобальным югом или коллективным не-Западом. Потому что это не только Восток, там упомянуты страны Южной Америки, с африканским континентом сейчас активно развиваются отношения. Запад выступает в роли все-таки, исходя в целом из текста, в качестве геополитического противника, но причем проводится разница между континентальной Европой и, так скажем тем, что мы называем англо-саксонским миром, хотя отношения Великобритании и США я бы не характеризовал, как единые, потому что есть тоже большая разница внутри интересов, но тем не менее.
Постсоветское пространство. Некоторые страны там не упоминаются. Но если говорить о повороте к коллективному не-Западу и попытке поворота на Восток - реальному, а не просто как к фигуре речи или просто как к теме аналитических статей, докладов, то роль постсоветского пространства, особенно его южнокавказской части и центрально-азиатской, трудно переоценить. Потому что это, с одной стороны, и важные сами по себе регионы и с точки зрения транзита, связи с другими крупными державами – Индией, Китаем, Ираном, тем же Ближним Востоком, кстати говоря.
Другое дело, что целый ряд стран постсоветского пространства, если, конечно, Прибалтику включить в постсоветское пространство и Украину, понятно, что они занимают однозначную антироссийскую позицию. Та же Молдавия, хотя там общество настроено очень поливекторно, многовекторно, и значительнейшая часть общества выступает против того курса, который сейчас реализуется, но тем не менее эти страны находятся в русле антироссийской риторики. Есть другие примеры – например, Грузия, Узбекистан. При всей разнице их подходов все-таки Грузия более прозападная, Узбекистан менее, но все равно это страны, которые стремятся сохранить тот уровень отношений, а Узбекистан хочет даже усилить.
Многие страны постсоветского пространства будут подвергаться воздействию коллективного Запада с целью заблокировать определенные возможности как с позиции обхода санкционных режимов, так и общеполитических вопросов. То есть вопрос еще идет и из-за контроля над элитами и над информационно-психологическим климатом и информационно-психологическим дискурсом в этих странах. И здесь, конечно, конкуренция будет.
Иногда складывается такое ощущение, что ЕАЭС и ОДКБ уперлись в какой-то потолок, внутри них уже не идет углубление интеграции или сотрудничества, в отличие, например, от Союзного государства России и Белоруссии. И на фоне этого мы видим, как все больше Россия активизирует усилия в форматах ШОС и БРИКС. Можно ли говорить о том, что сотрудничество с такими глобальными игроками на данный момент немного оттеснило для России интеграцию в рамках ЕАЭС? Есть ли объективные причины этому?
Объективные причины есть, конечно. Отношения с Западом – это серьезная объективная причина. Второе – это стремление к трансформации миропорядка в сторону многополярности. Ведь если мир будет делиться, например, на какие-то макрозоны, то помимо создания союзной зоны, которой вы, безусловно, должны заниматься, например, в контексте союзного государства, то важнейшие отношения будут, конечно с крупными игроками – с Индией, КНР, Ираном, Турцией и т.д. И я согласен, что в значительной степени вопросы развития Евразийского экономического союза – это все-таки самая далеко зашедшая форма интеграции. Я всегда говорю, что надо смотреть, а что могло бы быть, какая альтернатива. Но это единственная далеко зашедшая форма экономической интеграции на постсоветском пространстве. Можно много говорить о том, что не сняты все ограничения, что уровень внутренней торговли там не такой значительный и т.д. Но даже последний год показал, что наличие ЕАЭС в общем-то содействует поддержанию и ускорению экономических контактов и экономического роста этих стран.
Другое дело, что, конечно, мне кажется, многое зависит от обещаний политических. То есть от элит государств и их готовности усиливать взаимную кооперацию - производственную, да и, кстати говоря, и социальную тоже. Потому что мы понимаем, что экономика влияет на социальную сферу, и обратно, соцсфера влияет на экономику. От ментального состояния тоже очень многое зависит – будете вы развивать или нет. Я думаю, что, конечно, в этих условиях развитие ЕАЭС имеет определенные серьезные проблемы, и конкуренты наши внешние будут оказывать влияние с точки зрения этих проблем. Но как стержневой элемент евразийской интеграции в целом, о котором мы говорили на форуме, он безальтернативен.
Айк Халатян
