Почему протесты оппозиции не такие массовые, как в 2018 году? Почему главные лидеры парламентской оппозиции — экс-президенты Серж Саргсян и Роберт Кочарян находятся в тени? Граждан Армении не волнуют вопросы безопасности и проблема Карабаха?
На эти и другие вопросы в интервью EADaily ответил академик НАН РА, доктор социологических наук, профессор Геворг Погосян.
— Почему оппозиция практически во всем повторяет тактику уличной борьбы Никола Пашиняна образца 2018 года?
— Я бы не сказал, что оппозиция повторяет во всем тактику Никола Пашиняна четырехлетней давности. Это методы ненасильственной политической борьбы против государственной власти, которые детально прописаны в книге американского идеолога цветных революций Джина Шарпа. В Армении применяются лишь некоторые из них. В этом плане, да, нынешние протесты похожи на события 2018 года, но технологии борьбы — общеизвестные, они не были придуманы четыре года назад. Эти технологии были применены и в других странах. Оппозиция может применить и другие методы ненасильственной борьбы. Так что мы еще в начале этого процесса.
— Спустя неделю после начала активных действий оппозиции, мы не можем говорить, что Армения охвачена протестами. Пока эти протесты по своим масштабам далеки от событий 2018 года. Почему?
— Здесь не все так прямолинейно. Есть множество причин, из которых я бы выделил основные три. Во-первых, нет четко выраженного популярного лидера. В Армении все протесты формировались вокруг лидеров, которые их направляли. Уровень персонификации нашей политики высок. Вторая причина кроется в том, что люди за этой волной протестов видят лидеров предыдущих элит. Люди опасаются, что успех этого движения может вернуть тех к власти. Третья причина — в организованности оппозиции. Мы на наблюдаем, чтобы они привозили людей из регионов, как это было в 2018 году. Тогда с определенного момента протест начал расти как снежный ком. Наблюдая эту активность, многие, до этого вполне аполитичные люди, захотели быть причастными к этому. Люди всегда хотят быть с победителем. Сейчас я не вижу, чтобы оппозиция задействовала большие ресурсы на генерацию протеста против власти. Это очень важный момент.
— Почему главные лидеры парламентской оппозиции — экс-президенты Серж Саргсян и Роберт Кочарян находятся в тени? Они не выступают с трибуны, как это было во время избирательной кампании по досрочным парламентским выборам 2021 года. Это специальная тактика, выработанная из-за их высокого антирейтинга?
— Думаю, это правильная тактика, если конечно она наличествует. Они у многих вызывают противоречивые настроения и отталкивают людей. В связи с этим не случайно, что главными лицами протеста стали молодые лица, некоторые из которых даже не были известны широким слоям общества до этих событий. Наверное, в оппозиции решили придать антиправительственному протесту новый облик.
— Скажите, пожалуйста, до карабахской войны 2020 года многие, в том числе социологи, были уверены, что любой руководитель Армении, который потерпит поражение в войне, тут же лишится власти. Проигрыш в войне и последующие события показали, что премьер Армении Никол Пашинян не только не был лишен власти, но и смог переизбраться по итогам досрочных выборов. Более того, пока что он уверенно держит власть в руках, несмотря на возникающие проблемы с безопасностью Армении. Почему? Граждан Армении не волнуют вопросы безопасности и проблема Карабаха?
— Армянское общество пока что просто «переваривает» эти события. Нельзя сказать, что оно смирилось с нынешними реалиями. Просто мы пока активного сопротивления не видим, поскольку шок от поражения в войне пока не прошел. Власти 44 дня внушали людям скорую победу в войне, и, вдруг, в конце выяснилось, что страна потерпела позорное поражение. Это стало причиной глубокой депрессии в обществе, от которой люди только-только начали отходить. Люди сейчас начинают осознавать последствия войны, их масштаб и должны решить — мириться с ними или нет.
— Давайте поговорим о трансформации власти и оппозиции после 2018 года. Пашинян пришел к власти на волне больших ожиданий, а бывшие элиты перешли в оппозицию. Их даже начали называть «реваншистами». Какие трансформации претерпели акторы на внутриполитическом поле?
— Это очень интересная тема. Особенно после досрочных выборов 2021 года, когда в парламенте сложилась политическая конфигурация, более или менее отражающая поствоенные настроения в обществе. Произошла полная ротация политической оппозиции в парламенте, что естественно. Проигрыш в войне перечеркнул ту политическую реальность, которая сложилась после 2018 года. В парламенте, конечно, доминирует партия Пашиняна «Гражданский договор», но ей в затылок дышит радикальная оппозиция. Эти трансформации, в конце концов, привели к фантастически негативному результату.
Правящая политическая сила по своей сути и риторике не сняла с себя мундир оппозиции. Отсюда и громкие заявления вместо эффективной работы и менеджмента государственной машины. А перешедшие в стан оппозиции бывшие элиты — до сих пор ищут себя там. Они практически всегда были кабинетными политиками, опыта публичной оппозиционной политической работы у них нет. В результате команда Пашиняна испытывает сложности с использованием рычагов власти, а у бывших элит пока не получается обойтись без таких рычагов и стать сильной оппозицией. Все это работает на усугубление шоковой ситуации в обществе после войны, поскольку между этими полюсами, которые до сих пор находятся в поиске своей политической идентичности, обществу очень сложно делать выбор.
— Смотрите, оппозиция отвергает политику премьера Никола Пашиняна по карабахскому урегулированию. Но четко не говорит, что предлагает взамен. Месседжи оппозиции понятны обществу?
— Думаю, месседж оппозиции более шире, чем только проблема Карабаха. Вопрос Карабаха периодически акцентируется, но оппозиция говорит в целом об угрозе безопасности Армении. Сторонники оппозиции говорят о нависшей угрозе потери государственности, тюркизации Армении. Это сильнее воздействует на людей, чем отдельно взятая карабахская проблема. Тем более, что сами жители Арцаха не особо выступают против политики Еревана. Более того, власти Карабаха поддерживают повестку мира армянских властей. Поэтому акцент делается на угрозе безопасности Армении, поскольку ее жителей именно это беспокоит. Игнорирование этих вопрос приведет к новой волне миграции из Армении.
— Чего больше хочет армянское общество — безопасности или мира? По крайней мере, сейчас в армянской политической риторике в эти понятия вкладываются совершенно разные смысли.
— Простые люди без сомнения желают мира и безопасности. Это совершенно естественно. Вопрос в цене. Если мир с Азербайджаном и Турцией будет означать разрушение армянской идентичности — отказ от международного признания Геноцида армян, сдачу Арцаха Азербайджану и турецкая экономическая экспансия, то люди не станутся соглашаться на это. Это очень сложный вопрос, но уступки не должны быть такими, чтобы армяне отказались от своей идентичности. Но при этом за безопасность и мир все же нужно будет заплатить определенную цену. Это однозначно.
Аршалуйс Мгдесян
