Почему именно сейчас президент Азербайджана Ильхам Алиев решил начать широкомасштабные боевые действия в Нагорном Карабахе? Связанна ли нынешняя эскалация с охлаждением российско-азербайджанских отношений после событий в Тавуше? Рискнет ли Турция от слов поддержки Турции перейти к конкретным действиям и открыто вступить в конфликт на стороне Азербайджана? Насколько далеко может зайти сейчас ситуация?
На эти и другие вопросы ИАЦ VERELQ ответил ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России Николай Силаев
С чем связана нынешняя эскалация в Нагорном Карабахе? Почему именно сейчас президент Азербайджана Ильхам Алиев решил начать широкомасштабные боевые действия?
Первое, о чем хотел сказать, пока для внешних наблюдателей масштаб происходящего не ясен. С одной стороны, сделаны очень решительные заявления со стороны Баку. И в Армении, и в Азербайджане, и в Нагорном Карабахе введено военное положение. С другой стороны, очень мало информации о том, что происходит в районе боевых действий. И поэтому ясности о масштабах, я подчеркну, для внешних наблюдателей пока нет.
Почему это произошло? На мой взгляд, по нескольким причинам. Во –первых, после 2018 года были ожидания, что переговоры активизируются. Они, действительно, активизировались, но результатов это не дало. То есть вслед за этой активизацией наступила остановка, которая субъективно воспринимается более остро, чем прежний такой позиционный тупик. Во-вторых, для Азербайджана 2016 год с его результатами в военном отношении скромными был в то же время важной символической опорой. И возвращение сил Армении на пост на границе в июле 2020 года именно на фоне 2016-го было воспринято в Баку и руководством, и публикой как большая неудача и большое унижение. Мне кажется, что соображение реванша за июль этого года могло сыграть свою роль в том решении, которое было принято.
Нынешней эскалации предшествовало охлаждение отношений между РФ и Азербайджаном после Тавуша, резкая критика со стороны Баку Москвы за поставки оружия Еревану и т.д. Связанно ли нынешняя эскалация с этим охлаждением российско-азербайджанских отношений?
Я думаю, что очень резкие высказывания, которые звучали в Баку в адрес России были связаны все с той же болезненной для Азербайджана ситуацией в Тавуше. 2016 год стал демонстрацией силы со стороны Баку и в символическом плане демонстрацией силы результативной. Вслед за этим события в Тавуше этот результат обнулили, в большей степени, опять же, символически обнулили. Нужно найти кого –то виноватого. И учитывая то, сколько Азербайджан вкладывает в армию, найти виноватого в силу этого было еще важнее. На мой взгляд, резкие высказывания были связаны именно с этим. Нужно было переложить ответственность на Россию, которая делает что- то не то. И РФ, надо сказать, восприняла это с пониманием, потому что даже Шойгу съездил в Баку. И, по сообщениям азербайджанской прессы, обсуждались именно эти вопросы.
Так что я бы не стал связывать эти высказывания с подготовкой того, что происходит в Нагорном Карабахе сейчас. И, на мой взгляд, в тех высказываниях, которые звучали из Баку в конце лета, было больше такого ситуативного желания сохранить лицо, чем выбора в пользу ухудшения отношений с Россией.
Рискнет ли Турция от слов поддержки Турции перейти к конкретным действиям и открыто вступить в конфликт на стороне Азербайджана?
Я думаю, что здесь вопрос в том, какие это действия. Вообще турецкая дипломатия всегда ведет себя очень наступательно. По крайней мере, публично. И здесь вопрос в том, о каких именно действиях может идти речь. Военно-техническая помощь Азербайджану уже оказывается давно. Совместные учения проводятся давно. Недавние учения были велики по масштабу, но они сами по себе новости не представляют. Вот дальше вопрос в том, какая именно помощь может быть оказана Азербайджану.
Я не думаю, что Турция готова к тому, чтобы отправлять свои сухопутные подразделения на помощь Азербайджану. Это было бы слишком скандально, притом, что у Турции уже не очень хорошие отношения с США, с Евросоюзом и плюс военное вмешательство Турции в конфликт Армении и Азербайджана на стороне Азербайджана сразу вызывает воспоминания о 1915 годе с соответствующими последствиями для репутации Турции. И поэтому я поддержки на уровне отправки сухопутных сил не ожидаю. А что есть кроме этого? Это открытый вопрос.
Насколько далеко может зайти сейчас ситуация?
Я боюсь здесь высказывать какой-то определенный прогноз. То, что все сопредседатели Минской группы ОБСЕ высказываются солидарно, потому что по другим вопросам они солидарно не высказываются почти никогда, внушает скорее осторожный оптимизм. Но разбалансирована сама ситуация в зоне конфликта. 2016 год, когда азербайджанские силы заняли пусть и небольшую, но территорию, которая ранее находилась под контролем Нагорного Карабаха, создал ситуацию, когда стороны начали в категориях возмездия осмысливать не только перестрелки, которые часто происходили на линии соприкосновения, но и в этих же категориях стали осмысливать занятие каких-то прилегающих к зоне соприкосновения границ территорий. И вот этот обмен, эту цепочку взаимного возмездия, остановить очень трудно.
Я думаю, что и Азербайджан планирует, по меньшей мере, занять часть территорий, и Армения едва ли планирует просто остановить то, что Азербайджан называет конрнаступлением. А возможно тоже рассчитывает занять часть территорий. И вот эту логику борьбы за территории остановить гораздо труднее, чем саму по себе всплышку военных действий.
В свою очередь, если армянские стороны займут часть территорий, которые они не контролировали раньше, даже квадратный километр, допустим, это создаст ситуацию, когда Азербайджан будет желать реванша. И рано или поздно попытаются что-то предпринять для этого территориального реванша. Мне кажется, что логика этих малых территориальных реваншей очень опасна. И в перспективе она может вылиться в большую войну. Даже если ни одна из сторон первоначально большую войну не планировала.
Айк Халатян
