Чем обусловлена ночная атака азербайджанской армии? Как повлияют на политику Ильхама Алиева прошедшие в Баку митинги с требованием начать войну? Как реагируют Россия и Турция на это обострение? На эти и другие вопросы ИАЦ VERELQ ответил директор Института Кавказа Александр Искандарян.
Чем обусловлена ночная атака азербайджанской армии? Ведь казалось, что вновь установился режим прекращения огня.
Нет, мне так не казалось. Я не думаю, что можно было ожидать, что все просто остановится. Это обусловлено теми неудачами, которые потерпели азербайджанские войска в первой части, в тех нападениях, которые были 12 и 13 июля. Я думаю, что это попытка каким-то образом достигнуть хоть какого-то успеха для того, чтобы это предъявить внутри Азербайджана. Эту попытку, я думаю, что нельзя представить как неудавшуюся совершенно, потому что речь идет не о том, каким образом произойдут какие-то реальные события, а о том, каким образом это представить, о том, каким образом это раскрутить внутри Азербайджана. Но для этого должно что-то происходить. Ну, конечно, с надеждой на успех операции, но даже если не получается, то можно попробовать каким-то образом это представить как продолжение того “успеха”, который называет Азербайджан на линии соприкосновения.
Как повлияют на политику Ильхама Алиева прошедшие в Баку митинги с требованием начать войну? Вынудит ли это его пойти на более жесткие шаги и начать крупномасштабную войну?
Речь не о жесткости шагов. Речь о размерности. Вот широкомасштабная эскалация она приносит риски. И то, что сейчас происходит на передовой, это наверняка подвергается анализу внутри Азербайджана тоже. И то, что на протяжении нескольких дней азербайджанская армия не может взять одну небольшую высоту, это же показывает соотношение баланса сил, профессионализма и т.д. Соответственно на более широкомасштабных столкновениях риски гораздо больше, это опасно, именно поэтому они и не происходят. Именно поэтому столкновения, которые есть, имеют место быть, несмотря ни на что, до сегодняшнего момента, носят локальный характер. Они происходит на одной и очень небольшой территории. Потому что более широко это разворачивать рисковано.
С другой стороны, как я уже сказал, отвечая на первый вопрос, что-то надо сделать, какое-то спасение лица должно быть придумано. Оно либо должно прийти извне, то есть вот какой-нибудь призыв, какой-нибудь международной организации, какой-нибудь переход к другим формам регулирования, что-нибудь такого рода, что очевидно пока не очень получается.
Или изнутри, чтобы каким-то образом дать что-то внутреннему общественному мнению.
Конечно же, митинги влияют на ситуацию. Конечно же, они показывают и являются индикатором настроения внутри общества, и надо в эту топку что-то бросить. Но бросить ли в эту топку пиар-кампанию и некоторое количество текстов и дискурсов, реальные столкновения на границе, какой-то военный небольшой, но успех, это уже вопрос того, каким образом это будет делаться.
А если этого успеха на передовой не будет, как это повлияет на внутриполитическую ситуацию в Азербайджане?
Это приводит к внутриполитическому развитию. То есть что ситуация там достаточно напряжена, это понятно и видно. Более того, это понятно было до 12-ого числа тоже. То есть что потенциал фрустрации, потенциал реваншистских настроений в Азербайджане есть, в частности, что он проявляется в исламистских формах. Это видно было до этого, и видно сейчас.
Как Вы прокомментируете позицию России и Турции в этом обострении? С одной стороны, Анкара прямо поддержала своего военно-политического союзника, выражает готовность вмешаться в конфликт, а Москва заняла равноудаленную позицию, что было довольно негативно воспринято в армянском обществе.
Я не думаю, что мы видим то, я не думаю, что мы видим другое. Турция, на самом деле, проявляет не активность, а, скажем так, вербальную или дискурсивную активность. Это уровень заявлений. И этот уровень заявлений связан может быть больше с проблемой Айя-Софии и турецкого взаимодействия с Европой и общественностью внутри самой Турции, а не собственно с Азербайджаном и его проблемами. Представить себе всерьез турецкое вмешательство (более-менее серьезное) в эту проблему мне сейчас совершенно трудно, сложно. Это повысит политические риски для Турции на какую-то невообразимую высоту, трудно описать.
Что касается России, я думаю, что та активность, которую РФ проводит сейчас, она просто не видна на поверхности. Явно есть какая-то очень серьезная переговорная активность. Явно происходит какое-то взаимодействие, в рамках ОДКБ и не в рамках ее, сложно предсказать, но в любом случае идет попытка приостановить насилие на границе. Это то, что сейчас пытаются сделать.
Айк Халатян
