Мифология армянских евроатлантистов: Москва жертвует интересами Еревана

Представление российско-турецких отношений в негативном для интересов армянской государственности свете широко применяется некоторыми ереванскими экспертами. Не редки случаи постановки вопроса о тех или иных действиях Москвы и Анкары «за спиной» Еревана. Россия якобы отказывается рассматривать Армению в качестве самостоятельного субъекта региональной политики, склонна относиться к нам исключительно как к «территории», на которой расположена её военная база. Представляется так, будто развивая отношения с турецкой стороной, российские власти готовы в любой момент пожертвовать национальными интересами армян. В таком ключе строятся основные тезисы прозападно настроенных ереванских авторов, при этом не утруждающих себя представлением общественности аргументов, на основе которых идёт подобная опосредованная пропагандистская атака на российско-армянские отношения.

Начнем с того, что подозревать за «своей спиной» некие политические заговоры Армения не имеет объективных оснований. Излюбленной темой ереванских противников сближения России и Турции на экономической платформе являются рассуждения о том, что после прихода к власти в Турции в 2002 году "Партии справедливости и развития" российско-турецкие отношения подверглись масштабной «коммерциализации». По её итогам, которые для отдельных местных экспертов стали особенно очевидны к 2008 году, времени первой серьёзной проверки закавказского статус-кво на прочность, в угоду своим крупным корпорациям (прежде всего, из энергетического сектора) Москва якобы стала менее последовательной в отстаивании собственных геополитических интересов в Черноморско-Кавказском регионе. Российские энергокорпорации оказались главным «мотором» политики Москвы на турецком направлении, в то время как кремлёвской администрации, дескать, пришлось подстраиваться под интересы капитанов крупного отечественного бизнеса. Ныне подобная аргументация из евроатлантических кругов Армении достаточно приглушена, ибо показала своё полное несоответствие реалиям. Если бы в фарватере политики России стояли бизнес-корпорации, для которых извлечение прибыли составляет главную цель, то не было бы ни текущего жёсткого противостояния Москвы с западными столицами, ни наложения на российскую экономику санкций США и Евросоюза. Украинский кризис многим на многое раскрыл глаза, в том числе и тем вестникам евроатлантических ценностей, которые крепко засели в армянской столице.

Реалии таковы. Турция занимает седьмое место среди внешнеторговых партнёров России, в том числе 5-е по экспорту и 13-е по импорту. Доля Турции во внешнеторговом обороте России составляет около 4%. На энергетическое сырье приходится около 70-75% российского экспорта или 2/3 всего объёма российско-турецкой торговли. Среди внешнеторговых партнёров Турции Россия остаётся на втором месте, после Германии, в том числе в экспорте – на 4-м, в импорте – на 1-м месте. Удельный вес России в турецком внешнеторговом обороте составляет почти 8%. Товарооборот двух стран претерпел снижение после пикового 2012 года, когда России и Турции удалось поднять взаимную торговлю до уровня в $34,3 млрд. Но Анкара осталась в первой десятке ведущих торговых партнёров Москвы, и нет никаких серьёзных оснований предполагать, что российские политики и тем более крупный бизнес страны откажутся от развития взаимовыгодного сотрудничества с Турцией. Она не вступила в ряды санкционной «коалиции» против России и всячески подчёркивает отсутствие подобных планов в обозримой перспективе. Напротив, газовый проект «Турецкий поток» появился именно на одном из кульминационных этапов системного, а местами и откровенно конфронтационного противостояния между Россией и Западом.

При всём этом у россиян нет абсолютно никаких иллюзий в вопросе, с каким партнёром они ведут дела на черноморско-кавказском направлении. Турция постоянно требует для себя особых экономических выгод. Будь то цена на поставляемый из северной державы природный газ, преференциальные торговые режимы, льготные условия возведения на своей территории крупных производственных объектов, везде турки показали себя россиянам, да и не только им, сложными партнёрами. Анкара просила для себя 15-процетную скидку в цене на российский газ, Россия согласилась на предоставление дисконта в 10,25%. Но и этим турки остались удовлетворены только на ближайший год, и уже намекают на ожидание ещё больших ценовых поблажек для себя. С проектом строительства АЭС «Аккую» – вообще отдельная история, демонстрирующая, как турецкие власти и бизнес могут выбивать для себя наиболее комфортные условия ведения дел с зарубежными контрагентами. Манера ведения турками торгово-экономических дел наверняка не остаётся незамеченной в Москве. Впрочем, соседей, как говорится, не выбирают, и в нынешних жестких условиях в Москве не могут пренебречь развитием отношений с занявшей нейтральную позицию Турцией.

В Кремле не может быть иллюзий и относительно «прозрачности» турецких властей не только в экономической плоскости двусторонних отношений. В текущей ближневосточной турбулентности Турция заняла отличные от интересов России позиции, причём не только в ставшем уже во многом «классическим» случае с Сирией. Турция остаётся членом НАТО, сложным и своенравным для самих её евроатлантических партнёров, но всё же членом Альянса. То есть – она игрок из другой системы геополитических координат, субъект из другой системы коллективной безопасности.

Ереванские любители разглагольствования на тему ведения Россией с Турцией дел «за спиной» Армении в упор не желают замечать очевидные сложности в российско-турецких отношениях, которые не позволяют Москве и Анкаре выйти на уровень политической доверительности. Страна НАТО, претенциозный экономический партнёр, к тому же выстраивающий собственную региональную ось на Южном Кавказе (Турция – Грузия – Азербайджан), меньше всего подходит на роль доверительного для Москвы соседа, с которым следует плести «антиармянский заговор». Можно с уверенностью предположить, что педалируя тему надуманного российско-турецкого политического заговора на экономической платформе против Армении, ереванские евроатлантисты стараются подстроиться под заказ так называемой «третьей силы» в Черноморско-Кавказском регионе. Под ней имеются в виду США, которые все последние годы безуспешно пытались закрепиться в регионе Чёрного моря и Кавказа. На подобных планах вашингтонских стратегов, во всяком случае, настаивают их «агенты влияния» в экспертном сообществе Армении. Ставя под вопрос истинные цели России в отношениях с Арменией, высматривая российско-армянские отношения на «турецкий просвет», местные адепты евроатлантизма предлагают закавказской республике «здоровую альтернативу». Заменителем России в статусе стратегического партнёра Армении могут быть только США, и не только могут, но и должны им стать. На этот счёт у ереванской прозападной публики нет никаких сомнений. Формулирование их позиции по отношению к российско-турецким связям во враждебном для Армении ключе ориентировано именно на обозначение выгод от «американской альтернативы».

В связи с этим можно отметить два мифа, сильно напоминающих «интеллектуальную диверсию», которые продвигаются местными лоббистами интересов Вашингтона.

Миф № 1: военная база России в Армении – это ограничитель для безопасности республики, а не важнейшая опора в защите её национальных интересов. США могут предоставить Армении заменяющие российские гарантии безопасности, которые устранят всякие опасения, что Анкара решится на агрессию в отношении Еревана. Нелепость этих посылов настолько очевидна, что мы ограничимся лишь следующим замечанием. Если бы США на самом деле имели намерение показать армянской стороне свои возможности влияния на турецкие власти, они могли бы это сделать, например, путём удержания партнёров по НАТО от проведения турецко-азербайджанских военных маневров поблизости от зоны карабахского конфликта. Или в виде чёткого оповещения Анкары о том, что Вашингтон выступает против проникновения турецких инструкторов, а, по достоверным данным, и турецких «коммандос» на передовые позиции азербайджанских сил на линии соприкосновения в зоне конфликта. Ведь США и Турция находятся в одной системе коллективной безопасности, так почему бы американцам не пресечь деструктивные действия союзника в регионе конфликта.

Миф № 2: США могут обеспечить Армении экономическое процветание вне тех интеграционных схем, которые Ереван выбрал решением присоединиться к Евразийскому экономическому союзу. Возникает резонный вопрос, чем конкретно проявили себя США за все годы независимости Армении на поприще построения системных экономических связей. Финансовой помощью в 2 млрд. долларов, выделением средств для сумбурной деятельности нескольких грантополучателей, преследующих весьма неоднозначные политические цели, или сомнительным вложением активов одной американской энергокомпании в Воротанский каскад ГЭС в южной Армении?! И это «здоровая американская альтернатива» на фоне масштабных инвестиций российской стороны в стратегические объекты местной экономики…

Что мешает американцам, если у них реальные планы усилить свои позиции в Армении вытеснением отсюда «деструктивного» российского присутствия, к примеру, создать несколько производств в сфере информационных технологий и коммуникаций?

На поверку США не смогли довести до логического конца проект армяно-турецкой нормализации, настроить своих турецких коллег на волну безоговорочного открытия границы с Арменией, что следовало из буквы и духа двух известных протоколов, подписанных в Цюрихе 10 октября 2009 года. Если у США нет даже потенциала настоять на соблюдении Анкарой её же обязательств в рамках американского посредничества, то исходя из каких объективных соображений Ереван может рассчитывать на помощь Вашингтона в нужное время и в нужном месте.

Рассуждения о «деструктивной» роли России в регионе удивительны особенно после известного обострения ситуации в зоне карабахского конфликта летом прошлого года. Где были американцы и европейцы, когда российская дипломатия на высшем политическом уровне в самые сжатые сроки организовала встречу в Сочи с целями безотложного кризисного реагирования? Может они были заняты выдумыванием новых санкций против Москвы? Бить мерами торгово-экономического ограничения – это верх конструктивности. А гасить пламя новой войны в конфликтогенном регионе, увы, это в восприятии «белых воротничков» из Вашингтона и их местных лоббистов является неприкрытым проявлением «российского империализма».

Известная формула российско-турецких отношений, выведенная в середине 2000-х годов, – «многоплановое партнёрство» − в целом прижилась в экономической плоскости связей двух стран, оставив позади важное для двух стран внешнеполитическое направление взаимодействия. Здесь политики и эксперты склонны оперировать отличной от формулы «многопланового партнёрства» категорией. К примеру, турецкие авторы, при анализе внешнеполитических подходов Москвы и Анкары, стали всё чаще употреблять термин «ограниченное партнёрство». На некоторых региональных направлениях партнёрство есть, но оно ограничено взятыми двумя державами обязательствами в отношениях с другими странами, состоянием в различных военно-политических блоках.

Сложно говорить о партнёрстве России и Турции в регионе, где разделительные линии обозначены особенно рельефно. Причём этому способствует закавказская динамика процессов, под которую Москва и Анкара сами вынуждены подстраиваться. В данном контексте можно вспомнить, например, август 2010 года. Тогда Россия и Армения заключили новое соглашение по статусу и функциональной нагрузке 102-й российской военной базы на армянской территории. Несколькими днями ранее этого события в российско-армянских отношениях, в ходе визита президента Турции в Баку, был подписан турецко-азербайджанский договор о стратегическом партнёрстве и взаимопомощи. Или взять более близкую к нам по времени фактологию перекрёстных связей между Россией и Арменией, Турцией и Азербайджаном. В июне 2013 года Москва и Ереван подписали договор о развитии военно-технического сотрудничества. В ноябре того же года своим первым после переизбрания на пост президента Азербайджана зарубежным визитом в Турцию Ильхам Алиев подчеркнул внешне- и военно-политические приоритеты прикаспийской республики. Кстати, страной второго своего зарубежного визита Ильхам Алиев выбрал тогда не Россию, а Украину.

Дело, безусловно, отнюдь не столько в географии и последовательности визитов на высшем уровне. На Южном Кавказе Россия и Турция придерживаются статус-кво в отношениях. Это можно называть по-разному, в том числе и распределением зон влияния или сфер ответственности. Но суть сложившейся веками геополитической ситуации в регионе от этого не меняется. Главное, что Москва и Анкара научились уживаться в этой закавказской системе политических координат. Ведь любой перекос в их «ограниченном партнёрстве» может самым негативным образом отразиться на жизни региона.