Вскоре состоится встреча Дональда Трампа и Владимира Путина в Анкоридже, штат Аляска, в США. Сейчас в интернете много разговоров и дискуссий о том, что это всё значит, насколько это искренний шаг со стороны администрации Трампа и России, чтобы положить конец войне, или какие стратегии за этим стоят. Я хотел бы обсудить три наиболее популярные интерпретации происходящего.
Первая интерпретация, которой я придерживаюсь, принадлежит Брайану Берлетику, который говорит о преемственности повестки и разделении труда. Эта школа мысли считает, что происходящее — лишь очередная итерация длинной цепочки событий, которые указывают на то, что США на самом деле ничего не меняют и продолжают стремиться к гегемонии, просто используя иную краткосрочную стратегию, чтобы в итоге достичь тех же целей — разделить Россию и в конечном итоге нацелиться на Китай. Вторая школа считает, что у Дональда Трампа просто нет других вариантов: он проигрывает войну и ищет способ выйти из неё, сохранив лицо. Третья школа интерпретирует действия Дональда Трампа как искреннее стремление к миру, как он заявлял во время предвыборной кампании. За последние полгода были взлёты и падения, но теперь Трамп, так сказать, в седле, чтобы выполнить свои предвыборные обещания и следовать своей повестке «Америка прежде всего». Давайте разберём эти три интерпретации по очереди.
США не меняют свою стратегию
Начнём с аргумента Брайана Берлетика о преемственности повестки и разделении труда. Его позиция заключается в том, что в долгосрочной перспективе США не меняют свою стратегию. На самом деле это «глубинное государство» управляет поведением Вашингтона как внешнеполитического актора, независимо от того, кто у власти — Дональд Трамп, Джо Байден или Обама. В конечном итоге интересы «глубинного государства» побеждают, и эти интересы реализуются на протяжении длительного времени.
Если мы сосредотачиваемся только на текущем политическом цикле, мы упускаем общую картину. А общая картина в том, что США всё ещё стремятся к гегемонии и хотят расколоть Россию, но наткнулись на стену, как это случалось и раньше. Обычно в таких случаях они делают шаг назад, предлагают оливковую ветвь или делают вид, что предлагают её, чтобы выиграть время и заставить другую сторону поверить в искренние перемены, тогда как на самом деле они готовятся вооружать другие части мира для дальнейших прокси-войн. Берлетик часто приводит пример «великой перезагрузки» при Обаме с Хиллари Клинтон, когда Клинтон буквально нажала на кнопку «перезагрузки» вместе с Лавровым, все улыбались, и казалось, что всё идёт хорошо, но на деле это было не так. Это был способ выиграть время, чтобы вооружить Украину и получить ещё один шанс расколоть Россию в будущем.
В рамках этой концепции Берлетик также утверждает, что США стремятся к разделению труда, оставляя войну европейцам, притворяясь, что отходят к Атлантике, чтобы выиграть время для противостояния Китаю, продолжая при этом поддерживать войну на Украине через европейцев, вооружая их и делая вид, что это не их война. Его интерпретация имеет много смысла. У него есть множество примеров, подтверждающих это, включая речи Пита Хексета, который говорил о разделении труда и о том, что европейцы должны взять на себя больше в войне против России. Это также прописано в документах, в частности в статье Rand Corporation «Overextending Russia» от более чем 15 лет назад, где описывается, как Россию нужно бросить вызов в стратегических регионах, включая Сирию, Украину и Южный Кавказ. Берлетик подчёркивает, что это их план, их сценарий, и они следуют ему шаг за шагом, как это было в Западной Азии, где планировалось свергнуть семь стран за пять лет. Это не произошло за пять лет, но США в итоге свергли шесть из семи. Единственная оставшаяся — Иран, и мы видим, как США продолжают оказывать на неё давление и недавно пытались устроить там смену режима.
Таким образом, есть убедительные доказательства того, что интерпретация Берлетика о преемственности повестки и разделении труда не ошибочна, и если смотреть в долгосрочной перспективе, текущий подход администрации Трампа — это лишь очередной шаг назад, перезарядка и притворство по отношению к России, чтобы выиграть время. Моя главная озабоченность по поводу этой интерпретации в том, что она не учитывает доказанную реальность существования различных фракций внутри США. Берлетик говорит о «глубинном государстве», которое имеет свои интересы, отличающиеся от желаний отдельных акторов, и это «глубинное государство» постоянно побеждает. Неоконсерваторы побеждают раз за разом. Но, на мой взгляд, слишком много веса придается фактору совпадений, которые могут происходить одновременно, и недостаточно внимания уделяется реальным противоборствующим силам внутри США, которые не хотят определённых исходов.
Мы знаем, что даже в Rand Corporation есть люди, писавшие совсем другие статьи. Да, была статья «Overextending Russia», но были и другие, где говорилось, что Украину нужно превратить в мост или буферное государство. Есть разные аналитические центры, которые борются за влияние в Конгрессе, публикуя свои отчёты. Очевидно, что США — это не единый актор, и даже если есть «глубинное государство», нужно признать, что и там есть разнообразие мнений о том, что должно происходить. Среди них — Виктория Нуланд, Тони Блинкен, Джо Байден, но есть и другие, такие как Билл Бёрнс, бывший директор ЦРУ, Джек Матлок, бывший посол США в СССР, высокопоставленные чиновники, у которых совсем другие взгляды. Иногда они выигрывают дебаты, иногда — чаще всего — проигрывают. В 1990-х годах сторонники сдерживания, такие как Матлок, проиграли дебаты. США расширили НАТО, думая, что могут навязать это России, но Россия не согласилась.
Ещё одна опасность этой первой интерпретации о преемственности повестки — предупреждение Эдварда Сноудена в недавнем эссе, где он подчеркивал, что есть риск переоценивать намеренность в узорах событий, когда на самом деле это результат совпадений различных факторов, формирующих реальность. Не всё является заговором. Заговоры существуют, но не всё заранее спланировано так, чтобы разворачиваться определенным образом. Когда мы соединяем точки, есть психологическая склонность к переоценке связей, и мы должны быть осторожны, чтобы не сбиться с пути. Я не обвиняю Брайана Берлетика в этом, но это ловушка, о которой стоит помнить, обсуждая текущие события с Владимиром Путиным и Дональдом Трампом.
У Трампа нет вариантов, чтобы избежать унизительного поражения
Вторая школа утверждает, что у Трампа нет вариантов, чтобы избежать унизительного поражения, и он вынужден искать выход. Эта интерпретация согласуется с аргументом о преемственности повестки, потому что, если одна из внешнеполитических стратегий — война на Украине как прокси-война против России — наткнулась на стену, то, как утверждает Берлетик, нужен выход, изменение краткосрочного подхода для достижения долгосрочной цели. Если мы считаем, что Трамп действует из-за отсутствия вариантов, это может указывать на его искреннее желание выйти из войны и выполнить обещания, данные во время кампании. Хотя в этой интерпретации он скорее вынужден к этому, чем делает это по своей воле. Это также намекает, что это не ловушка, а способ сохранить лицо в более разрушительной и унизительной ситуации.
Если мы верим в это, то это в значительной степени противоречит интерпретации Берлетика, который говорит, что всё это делается намеренно и является частью плана, чтобы обмануть Россию, заставив её согласиться на политику, которая не в её интересах. В интересах России — продолжать наступать, игнорируя предложения США, потому что США пытаются обмануть. Переговоры и дипломатия могут использоваться как ловушка. Некоторые даже опасаются, что Владимира Путина заманивают в Аляску, где его могут арестовать или даже убить. Если считать, что США действуют из злых побуждений, то можно предположить, что даже жизнь Путина под угрозой.
Школа, которая говорит, что у Трампа нет вариантов, утверждает, что эта встреча важна для него, чтобы найти выход, который спасёт его президентство, чтобы избежать судьбы Байдена с Афганистаном, где Байден стал человеком, проигравшим войну. Трамп ищет политический способ вывести США, чтобы, когда всё рухнет, он мог сказать: «Мы предупреждали, европейцы некомпетентны, эта война никогда не была нашей, это была война Байдена, и мы приняли ответственное решение не продлевать её». Таким образом, он не тот, кто потерял Украину, а тот, кто решил отказаться от неё, исправляя прошлые ошибки.
Эта интерпретация предполагает, что краткосрочный контроль ущерба перевешивает долгосрочные стратегические цели «глубинного государства», что противоречит школе преемственности повестки, которая утверждает, что всё остаётся в рамках плана. Здесь же говорят, что краткосрочные нужды важнее, потому что долгосрочная цель войны на Украине заключалась в том, чтобы расколоть Россию, чего всё ещё хотят европейцы и неоконсерваторы в США. Они считают, что переговоры с Путиным — стратегическая ошибка, и нужно удвоить усилия, ввести жёсткие санкции, наказать третьи страны, изолировать Россию, и в итоге Россия сломается, Украина вернет все территории, и это будет великая стратегическая победа для США.
Те, кто думает, что можно повторить развал Советского Союза, верят, что максимальное давление, постоянное вооружение и санкции сломают Россию, потому что она слаба, а США сильны. Те, кто считает, что Трамп вынужден выйти из войны, видят в этом победу краткосрочных нужд над долгосрочными целями неоконсерваторов. Это также предполагает, что предотвращение полного разрушения Украины — одна из мотиваций Трампа, как он говорил во время кампании. Европейцы, выступающие против этого, вызывают вопросы. Александр Меркурис из The Duran сказал, что он озадачен, потому что европейцы готовы воевать до последнего украинца, тогда как американцы официально заявляют, что это кровавая бойня, которую нужно остановить, и что молодые люди в Украине и России не должны умирать. Это можно прекратить за столом переговоров, но европейцы требуют больше крови на украинском поле боя, вместо того чтобы принять военные реалии и предотвратить окончательное поражение, во время которого обычно происходит больше всего потерь.
Трамп искренне заинтересован в мире
Это вполне возможно, что это одна из мотиваций Трампа, но это больше подпитывает третью школу, которая утверждает, что Трамп искренне заинтересован в мире. Это не просто способ избежать унижения, это то, чего он хочет достичь, но не главная цель. Главная цель, по мнению третьей школы, — быть миротворцем, получить Нобелевскую премию мира и достичь целей внешней политики «Америка прежде всего», включая избавление США от токсичных отношений с европейцами и заключение великой сделки с русскими. Это может включать доступ к российским редкоземельным металлам, поскольку США недавно осознали свою чрезмерную зависимость от китайских редкоземельных металлов, что стало одной из причин, почему они наткнулись на стену в этой войне.
Трамп работает над проектом разделения сфер влияния. В январе этого года Марко Рубио сказал, что многополярная система — это реальность, США — лишь один из полюсов, и нужно признать, что Россия и Китай тоже существуют, и страны действуют в своих интересах, пытаясь договориться. Это предполагает, что администрация Трампа принимает многополярную систему. Вопрос в том, как выйти из хаоса, вызванного старым мышлением. Эта интерпретация противоречит взглядам Берлетика и частично школе, утверждающей стратегическую необходимость, поскольку приписывает Трампу большие амбиции и изменение общего подхода США к внешней политике.
Были моменты, когда внешняя политика США радикально менялась. В 1940-х годах одним из двух столпов внешней политики США была нейтральность, которая сочеталась с доктриной Монро и кровавым экспансионизмом — сначала на североамериканском континенте, затем на Гавайях, в владениях Испании, в войне с Мексикой и, в конечном итоге, с Филиппинами. США были экспансионистской силой, но использовали политику нейтральности по отношению к Европе. Европа была чем-то, во что США в XIX веке и в первой половине XX века не хотели вмешиваться. Они нарушили эту политику в конце Первой мировой войны, но затем снова отошли за Атлантику. Даже во Второй мировой войне в США были сильные нейтралисты, называвшие себя комитетом «Америка прежде всего», которые считали, что ничего хорошего из Европы не приходит, кроме независимости США.
В 1940-х годах произошли изменения, и появилась НАТО. Как говорил Хастингс, первый генеральный секретарь НАТО, она существует, чтобы «держать русских снаружи, американцев внутри, а немцев внизу». Это означало отход от предыдущего подхода США. Те, кто говорит, что Трамп искренне заинтересован в мире и многополярной системе, подразумевают, что мы переживаем ещё одно глубокое изменение, связанное с реальностью многополярного мира. Они указывают на выступления Трампа, Марко Рубио, Джей Ди Вэнса, которые говорили, что нужно ладить с другими великими державами и избегать войн. Трамп в своей инаугурационной речи в январе заявил, что его администрация будет запомнена за войны, которые США завершили, и за войны, в которые они не втянулись.
Угрозы и затягивание, как способ навязать политику
Это создаёт напряжение: можем ли мы верить, что это истинные намерения администрации Трампа? Что мы делаем с «глубинным государством», которое в прошлом неоднократно подчеркивало подобные намерения? Сам Владимир Путин в интервью говорил, что у него были хорошие отношения со многими президентами США, они договаривались, но через две недели тон из Вашингтона менялся. Его вывод: президентов посещали люди из ЦРУ и других институтов, которые объясняли, что так дела не делаются. Есть фракции внутри США, которые могут угрожать администрациям. Мы не знаем, чем угрожают Трампу, включая файлы Эпштейна или компромат, который может быть у Израиля.
Угрозы — это один способ навязать политику, но есть и другой — затягивание. Например, война Японии с Китаем в 1931 году не была великой стратегией. Одна группа в японской армии взорвала железнодорожную линию в Маньчжурии, обвинила в этом китайских «бандитов», и это позволило затянуть политиков в Токио в войну, которой они не планировали. Сегодня мы знаем о подавляющем присутствии ЦРУ на Украине и о том, что НКО, финансируемые США, не обязательно подчиняются президенту, иначе ему не пришлось бы урезать финансирование через USAID и Национальный фонд за демократию.
Даже если предположить, что Трамп искренен, остаётся вопрос, отражает ли это подлинное изменение внешней политики США. Те, кто говорит, что это великое изменение, подразумевают, что Трамп — не просто аутсайдер, пришедший исправить систему до её краха в советском стиле или гражданской войны, но что есть группа «сдерживающих», которые побеждают более воинственную часть США — неоконсерваторов, Хиллари Клинтон, Викторию Нуланд. Это создаёт проблемы, потому что нельзя отрицать, что была 12-дневная война в Иране, и США даже хвастались, что использовали дипломатию как уловку против Ирана. Это подтверждает правоту Берлетика, что ничего серьезно не изменилось.
Трампа обманули
Можно объяснить это тем, что нападение на Иран было инициировано Израилем, который втянул США, заставив их делать вид, что это было запланировано с самого начала. Это объяснение согласуется с благоприятной интерпретацией действий США. Однако она противоречит тому, что последние шесть месяцев Трамп следовал линии неоконсерваторов, угрожая России жёсткими санкциями, изоляцией и даже угрожая Китаю и Индии за покупку российской нефти. Объяснение благоприятной школы — Трампа обманули, ему предоставили неверную информацию. В его кабинете есть реалистичные и миролюбивые фигуры, такие как Тулси Габбард, Джей Ди Вэнс, Витков, советник Трампа, которые советовали бы осторожность. Но есть и неоконсерваторы, такие как Рубио и Хексет, которые толкают в другую сторону.
Если Трампу внушали, что ещё три недели санкций приведут к краху России, это объясняет, почему он продолжал следовать этой линии, но теперь понял, что эти оценки были ошибочными, и слушает другую сторону. Мы видим скоординированные усилия, возможно, секретные переговоры с русскими, чтобы найти выход — возможно, только для сохранения лица, а возможно, для великой стратегии. Поэтому мы слышали воинственные нотки из Вашингтона. Ни одну из этих интерпретаций мы не можем проверить на истинность, мы можем лишь сказать, что они существуют, и это способы понять происходящее. Возможно, администрация Трампа искренне верит в свои намерения, но «глубинное государство» может победить, или мы видим трещины в нём, и структура международной системы делает изменение неизбежным.
Неоконсерваторы и европейцы все еще хотят идти другим путём, веря, что могут победить на поле боя. Попытки Трампа сделать что-то другое требуют объяснения. Благоприятная версия предполагает, что, если произойдет изменение великой стратегии, мы увидим это и в других регионах — на Ближнем Востоке, возможно, даже в отношении Китая. Но Берлетик прав, спрашивая, насколько это реалистично. Администрация Трампа была очень воинственной по отношению к Китаю. Даже реалисты, такие как Джон Миршаймер, считают конкуренцию между Пекином и Вашингтоном неизбежной, и нужно готовиться, чтобы Китай не превзошел определённый порог военной и экономической мощи.
Есть люди, которые попытаются сорвать встречу, потому что боятся ее исхода
Какой бы ни была правда, мы скоро увидим, как русские будут с этим работать, потому что, я уверен, они тоже пытаются понять, с каким сценарием мы имеем дело, стараясь не попасть в ловушку, но и не упустить возможность. Если кто-то понимает ценность союзника по другую сторону Атлантики, то это Владимир Путин, который знает, что нужно бороться и со своим собственным саботажем. Иногда утечки в США от «людей, знакомых с ситуацией», — это истории, подброшенные в поддержку действий администрации, а иногда — чтобы их саботировать. В Европе и на Украине есть люди, которые попытаются сорвать встречу, потому что боятся ее исхода.
Профессор Киотского университета (Япония) Паскаль Лоттаз
