Видит ли Россия угрозу в том, что вместе с «исторической Арменией» действующие армянские власти откажутся от исторических отношений с Россией? Армения взяла курс на Запад или в реальности на Турцию? Чем объяснить вывод российских миротворцев из Арцаха?
На эти и другие вопросы ИАЦ VERELQ ответил эксперт Фонда стратегической культуры, российский политолог Андрей Арешев.
Как Россия отнеслась к заявлениям армянских властей о том, что ради «реальной Армении» надо отказаться от «исторической Армении»? И не видит ли Россия угрозу в том, что вместе с «исторической Арменией» действующие армянские власти откажутся от исторических отношений с Россией?
Безусловно, за дискурсом, продвигаемым премьер-министром Армении Николом Пашиняном, достаточно внимательно следят в России, а также, к примеру, в Азербайджане и в других государствах, размышляя и предполагая, насколько далеко могут зайти процессы трансформации современной армянской национально-культурной идентичности и к каким последствиям они могут привести уже в среднесрочной перспективе. Порою трудно уследить за полётом мысли главы правительства, равно как и за прямо противоположными оценками одних и тех же явлений, событий, исторических процессов.
Поневоле складывается впечатление, что порою журналистское прошлое довлеет над действующим главой правительства, в то время как государственный деятель всё-таки в своих заявлениях, рассуждениях и практических действиях руководствуется национально-государственными интересами. К примеру – укреплять приграничную безопасность и стремиться к нормализации отношений с соседями, чему, на мой взгляд, способствовало бы скорейшее возобновление работы двусторонней межправительственной комиссии под руководством вице-премьеров Шахина Мустафаева и Мгера Григоряна.
Пока же ясность отсутствует, мы не можем не задумываться о том, что будет произнесено завтра, и не будет ли оно кардинально отличаться от того. что мы слышим сегодня и слышали вчера, как это уже было в случае с Нагорным Карабахом.
Вообще, увод внимания избирателей от собственных поражений и провалов, манипулирование общественным мнением, его отвлечение «на негодный объект», это практикуется многими политиками, однако такие сомнительные приёмы рано или поздно перестают работать.
Противопоставление «исторической» и «реальной» Армении логически проистекает из логики рассуждений тогдашнего главного редактора газеты «Айкакан Жаманак», прямо противопоставлявшего в 2005 году в статье «Забыть героическое прошлое» современное поколение «неправильным», по его мнению, предшественникам: «Я осуждаю наших предков, проклинаю их, потому что они ничего не сделали для того, чтобы мы сегодня жили более достойно и более гордо. Наши предки не позаботились о своих потомках хотя бы настолько, насколько заботятся о них животные согласно своему инстинкту.
Я осуждаю всех тех, кто восхваляет наших предков, поскольку таким образом они всего лишь отказывают следующему поколению в праве иметь достойную и сильную родину, наделяя нас, живущих, правом ничего не оставлять в наследство будущему поколению. Прославляя наших предков, они всего лишь придают новую силу тому порочному процессу, в котором мы пребываем уже более двух тысяч лет, начиная с того времени, когда прозванный Великим Тигран положил свою корону под ноги римскому наместнику — тот Тигран, которого предал собственный сын по той простой причине, что не получил и примитивного воспитания, подобно наглым щенкам современных армянских чиновников…»
Можно цитировать и далее подобного рода рассуждения, наверное, вполне объяснимые для эмоционального публициста, однако, мягко говоря, странноватые для государственного деятеля. От какой «исторической» Армении сегодня предполагается отказаться, и какая «реальная» должна прийти на смену? Каким образом предполагается высчитывать подлежащих «проклятию» предков и исходя из каких критериев выискивать «правильных»? Предполагается ли под «исторической» страной легендарная империя Тиграна Великого, государство Багратидов, Киликийская Армения? Является ли она «правильной» по причине тесных связей с тогдашними «носителями западной демократии» в лице крестоносцев, в отличие от несознательных карабахских меликов, искавших заступничества у «неправильного» северного царя? Может быть, речь идёт о разделённой между Турцией и Персией территории проживания армян накануне начала длительного и поэтапного процесса присоединения Кавказского края к Российской империи? Или имеется в виду «Первая республика» 1918-1920 гг., последние правители которой повелись на обещания Антанты, погнавшись за эфемерными миражами Севрского договора, о котором, в столетнюю годовщину его подписания, Никол Пашинян вспоминал за месяц с небольшим до начала «44-дневной» войны? Предполагается ли объявить «исторической» «Вторую» республику, социалистическую Армению в составе Советского Союза, период которой, несмотря на все трудности, характеризуется невиданным социально-экономическим, интеллектуальным, культурным и демографическим прогрессом? Сделали ли её граждане всё возможное для того, чтобы нынешние распорядители судеб армянского народа «сегодня жили более достойно и более гордо»? И не предполагается ли вместе с этой «исторической» Арменией окончательно отринуть и традиционные тесные и дружественные отношения с «северным соседом» в пользу новоявленных гарантов безопасности» и процветания под сенью западной клюквы?
Несложно заметить, что логика подобных рассуждений ведёт к дальнейшей фрагментации общества по политическому, идеологическому, земляческому и иному признаку, что неизбежно негативно скажется и на взаимоотношениях с зарубежными диаспорами, которые в зависимости от меняющейся внешнеполитической конъюнктуры, также будут делиться на «правильные» и «неправильные».
Напомню в этой связи и недавнее интервью господина Пашиняна изданию The Wall Street Journal, в котором он говорит, что в историческом контексте он «не столько подчёркивал отношения между Арменией, армянским народом и Россией, сколько подчёркивал бы отношения между Арменией и Турцией или между Арменией и тюркоязычными народами региона, точнее, отношения Армении с Турцией и Азербайджаном. Именно здесь все вопросы и здесь ответы на все вопросы». Думается, речь идёт о выборе ориентации, неизменно сопровождавшем армянскую общественно-политическую мысль на протяжении последних полутора столетий, в том числе – в период отсутствия собственной государственности.
Возобновление данной дискуссии в нынешних непростых условиях, как упомянуто выше, неизбежно породит новые разделительные линии, что едва ли будет способствовать достижению общественного согласия по вопросам не только внешней, но и внутренней политики. К примеру, вслед за «декарабахизацией», уже ставшей фактом, вполне возможно, уже в ближайшем времени могут быть представлены относительно новые для армянской историографии нарративы относительно событий Первой мировой войны, до некоторой степени схожие с подходами турецкой историографии и предполагающие вину России за всё то, что происходило на территории Западной Армении в последней трети XIX – первой четверти XX веков. То же самое касается и событий на Кавказе, включая «сложные вопросы» армяно-азербайджанских отношений в начале и в конце XX века. Под данную идеологическую доктрину будут избирательно подгоняться отдельные факты, однако изначально ложный посыл в конечном итоге заведёт в тупик.
Как показывает опыт некоторых других бывших советских республик, современные средства массовой пропаганды, так называемой «мягкой силы», способны творить «чудеса», причём отнюдь не в позитивном значении этого слова.
В любом случае, как мне представляется, в России с пониманием отнесутся к любому выбору армянского народа и тех политических элит, которым он вверил решение судеб страны путём легитимной демократической процедуры. Однако мне сложно представить, к примеру, что прогрессирующее отчуждение в военно-политической сфере, либо же «ударное» внедрение антироссийских нарративов можно будет до бесконечности совмещать с получением выгод и преференций от членства в Евразийском экономическом союзе. Едва ли демагогические заявления о стремлении отделить «политику» от «экономики» удастся долго совмещать, к примеру, с блокировкой функционирования в Армении карт платёжной системы «МИР» (и это далеко не единственный пример подобного рода).
После вынужденного начала в феврале 2022 года Россией специальной военной операции (СВО) на Украине степень конфронтации коллективного Запада с нашей страной кратно возросла. Американцы и европейцы не скрывают, что стремятся к более плотному вовлечению Еревана в выстраиваемую ими систему антироссийских санкций, предлагая за это различного рода преференции. Конечно, кому-то они могут показаться заслуживающими внимания, однако в долгосрочной перспективе подобного рода посулы неизбежно обернутся очередным разочарованием от несбывшихся изначально завышенных ожиданий.
Вы упомянули о попытках Запада «переориентировать» Армению. По этой теме в Армении идут дебаты: власти и провластные эксперты считают, что именно Запад может заменить Россию в регионе и обезопасить Армению от Турции и Азербайджана. В свою очередь, оппозиционно настроенные или критически настроенные к властям эксперты считают, что под предлогом ориентации на Запад фактически идёт переориентация на Турцию. Они говорят, что именно Турция является «оператором» Запада в регионе. Ваше мнение об этом?
Безусловно, мне более близка вторая точка зрения, предполагающая преимущественную ориентацию на Турцию и на более тесную интеграцию Армении в выстраиваемые её западными и восточным соседями коммуникационные проекты на Южном Кавказе, что станет залогом дальнейшего внешнеполитического «разворота» на Запад.
К слову, подобного рода идеи высказывались в Армении в самом начале пути к «Третьей Республике», ещё до распада Советского Союза, когда прозападные настроения получили серьёзный импульс. В начале 1990-х годов в Ереван приезжали турецкие дипломаты, до апреля 1995 года, когда нагорно-карабахский конфликт перешагнул границы бывшей автономной области, через турецкую территорию в Армению периодически поступала гуманитарная помощь.
В последующие годы, по мере укрепления связей уже с «новой» Россией и необходимости получения от неё разнообразной помощи (в том числе в контексте переговорного процесса под эгидой Минской группы ОБСЕ), они несколько отошли на второй план.
Попытки нормализации армяно-турецких отношений в отрыве от «карабахского вопроса» во второй половине 2000-х годов окончились неудачей, однако изменение статус-кво в Нагорном Карабахе в конце 2020 года придало армяно-турецким контактам дополнительный импульс. Не так давно министр иностранных дел Армении Арарат Мирзоян рассказал о том, что Никол Пашинян и Реджеп Эрдоган постоянно поддерживают контакты, что, безусловно, является приметой времени.
Достаточно посмотреть на географическую карту, чтобы понять, что именно турецкое направление является залогом западной ориентации Армении в рамках заявленной диверсификации внешнеполитического курса. До определённой степени это закономерный процесс, поскольку позиции России на Южном Кавказе и на постсоветском пространстве в целом (не случайно некоторые политологи предлагают и вовсе отказаться от этого термина) уже далеко не те, что прежде. Для того, чтобы хотя бы частично исправить ситуацию, придётся пройти непростой путь, с учётом неизбежной смены элит и прихода в политику представителей молодого поколения, полностью сформировавшихся уже в «новой», независимой Армении.
Нынешняя ситуация очень напоминает ситуацию в Армении в 2013 году, когда надо был сделать выбор между евроинтеграцией, соглашением об ассоциации с ЕС и Евразийским союзом. Когда Запад активно требовал от Армении сделать геополитический выбор, а Армения в итоге выбрала евразийскую интеграцию. Сейчас Запад давит на Армению, выступает с различными инициативами, а Россия пока что намного более пассивна. Может ли сейчас снова повториться история 2013 года?
Мы помним, как тогда развивались события. В конечном итоге, после нескольких лет «европеизации» (которая после этого отнюдь не прекратилась), Армения стала членом Таможенного, а вслед за ним и Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Это, однако не помешало подписанию через несколько лет Соглашения о всеобъемлющем и расширенном партнерстве Армения – ЕС, предполагавшего в том числе и сворачивание работы атомной электростанции в Мецаморе с учётом «необходимости её замены новой мощностью для обеспечения энергетической безопасности и условий для стабильного развития Армении». Как несложно понять, давление в пользу замены России Западом в контексте энергетического сотрудничества – одно из направлений давления, оказываемого Соединёнными Штатам и Европейским Союзом на действующие армянские власти.
Другое направление, о котором я упомянул выше – требование придерживаться более жёсткой антироссийской санкционной политики, что со временем может привести к эрозии членства Армении в ЕАЭС. Требование «сделать выбор» звучит сегодня куда более жёстко, нежели 10-15 лет тому назад, что обусловлено, как мы опять-таки говорили выше, глобальной конфронтацией между коллективным Западом и Россией в контексте украинского кризиса. Думается, основная борьба и закулисные баталии будут разворачиваться вокруг механизмов поддержания и воспроизводства взаимовыгодных двусторонних торгово-экономических связей в новых, всё более неблагоприятных условиях. На 8 мая в Москве запланирован юбилейный саммит ЕАЭС, председательствует в котором в текущем году именно Армения. Будем надеяться, что хотя бы некоторые взаимоприемлемые «развязки» будут найдены.
Насколько действующей армянской власти удастся совместить евразийский выбор и западный выбор – покажет уже ближайшее будущее. Безусловно, армянские производители получают от участия в ЕАЭС ощутимые выгоды. Однако на примере некоторых постсоветских республик, в частности Украины, мы понимаем, прагматические соображения зачастую пасуют перед идеологически мотивированным напором. В то же время заявления европейских чиновников, которые доносит, в частности, пресс-секретарь Еврокомиссии по иностранным делам и политике безопасности Петер Стано, едва ли дают сторонникам «европейского пути» сколь-нибудь обоснованные поводы к оптимизму.
Россия начала вывод миротворцев из Арцаха, что вызвало бурные обсуждения в СМИ и telegram-каналах…
Право слово, это несколько странно. После окончательного перехода оставшейся после 2020 года армянской части края под военно-административный контроль Баку и практически полного исхода армянского населения, вывод российских миротворцев стал исключительно вопросом времени и согласования второстепенных технических деталей. Очевидно, такое согласование велось профильными ведомствами России и Азербайджана, и вот накануне, 17 апреля Хикмет Гаджиев рассказал о начавшемся процессе вывода российских военнослужащих во исполнение решения, принятого высшим руководством двух стран.
По словам главы комитета Совета Федерации по международным делам Григория Карасина, вывод российских миротворцев из Нагорного Карабаха является следствием признания его частью Азербайджана действующей армянской властью: «…после разрешения карабахского вопроса устами Пашиняна, который сказал, что это территория Азербайджана, вопрос о пребывании наших миротворцев решался уже в прямом контакте с руководством Азербайджана. И было принято решение поэтапно вывести их оттуда».
Мне думается, что и Азербайджан, и Армения будут подвергаться различным формам давления, в то время как Москва будет пытаться предпринимать всё возможное, дабы сохранить хотя бы относительную стабильность по периметру южных границ.
Айк Халатян
