Отношения США и Турции переживают весьма сложные времена. Не исключено, что Анкара и Вашингтон практически исчерпали возможность развивать отношения в прежнем формате «стратегического партнерства» в сдерживании России и тактического взаимодействия на анти-асадовской основе.
В добавок ко всему, ранее появилась неподтвержденная информация о вывозе ядерного оружия США из Турции. Но недавние заявления вице-премьера Турции
Вейси Кайнака о том, что руководство Турции ставит под вопрос размещение сил коалиции во главе с США на авиабазе Инджирлик, выделялись даже на этом неблагоприятном фоне.
Как отмечается в статье на страницах издания
"Евразия.Эксперт", эти заявления турецкого чиновника заметно выходят за рамки военно-политического взаимодействия Турции, как члена американо-центричной системы, и США, – как центра этой системы.
"Возникают два вопроса: каковы корни столь острого развития ситуации, и каковы будущие рамки возможного военно-силового взаимодействия между США и Турцией?
На первый вопрос ответить относительно просто. Турецкий лидер многие нынешние действия основывает на недоверии к США. Возник опасный феномен «пропагандистской инерции», когда тактическая пропагандистская формула становится основой среднесрочной политики. «Сконструированный враг» в лице «проповедника-экстремиста Гюлена» помог Эрдогану глубоко «зачистить» силовые структуры. Справедливости ради надо признать, что определенная основа для опасений относительно неких «тайных планов» США для базы Инджирлик есть: достаточно вспомнить ту большую роль, которую сыграли, например, ВВС Турции в ходе неудавшейся попытки переворота", - пишет автор.
Вопрос дальнейшего взаимодействия между Анкарой и Вашингтоном существенно важнее, учитывая, что вряд ли США действительно решат «уйти» из региона, который, несмотря на все особенности современной глобальной геоэкономики, остается весьма важным.
С учетом текущей картины, по мнению автора, новый формат присутствия США в Турции, который может начать восприниматься как модель поведения и в других странах, выглядит следующим образом:
беспрепятственный доступ представителей государственных органов Турции в контролируемые США зоны военных объектов, ликвидация зон де-факто экстерриториальности;
согласование планов военной деятельности; cогласование политических планов сторон. Подразумевается отказ США от силовой поддержки враждебных Турции и Эрдогану сил. Сейчас это курды, но конкретика может и меняться.
Новую модель можно было бы назвать «ситуативным партнерством», когда национальное правительство будет сохранять под контролем все регулятивные рычаги и будет обладать возможностью ситуативно корректировать условия доступа к военным объектам.
Конечно, возникает вопрос, насколько новая американская администрация будет склонна делать турецкому руководству искомые уступки. Но вопрос не столь прост. Ситуация с военным присутствием США на Ближнем и Среднем Востоке в целом развивается по одному вектору. Примерно в таком же русле видит ситуацию руководство Египта. Чем дальше, тем больше вызывает опасения «свобода рук» США в Иордании.
Практически единственным государством, которое согласно с «колониальной» моделью использования американцами военных объектов на своей территории, остался Катар, однако и тут могут начаться подвижки.
Способность турецкого руководства создать новую модель, при этом сохранив американские военные объекты, в долгосрочном плане создаст для США более значимые вызовы, нежели просто утрата доступа к значимому, но не критическому объекту. Возникает риск прецедентности и тиражируемости подобного рода решений другими странами.
Но если новая американская администрация сможет достичь с Анкарой взаимоприемлемого компромисса по вопросу о базах, это может дать новый импульс американской стратегии опоры на военные объекты за рубежом.
А стратегия эта на сегодняшний день пребывает в глубоком кризисе, прежде всего, по политическим причинам. Если в результате жесткой торговли между Анкарой и Вашингтоном этот кризис политической модели существования американских военных баз будет преодолен, – это станет вызовом уже не для США, но для некоторых геополитических конкурентов Америки (и не только на Ближнем Востоке).
Автор отмечает, что в настоящее время мы наблюдаем явное переформатирование турецкой внешней политики. И пересмотр отношений с США является одним из элементов большой картины.
Вероятно, можно говорить о том, что руководство Турции пытается пересмотреть ту версию «неоосманизма», которая была связана с реализацией «ближневосточного» вектора и которая предусматривала максимально тесное взаимодействие с США, а также взятие на себя целого ряда значимых военно-силовых обязательств.
Вопрос о новом «постсирийском» векторе «неоосманизма» требует отдельного рассмотрения. Но очевидно, что относительно благоприятным для продвижения выглядит только «северо-восточное» направление (т.е. территория Прикаспия и постсоветской Средней Азии). И надо признать, что возможности для усиления турецкого влияния на этих территориях объективно имеются.
