Сможет ли инициатива «Айакве» перерасти во что-то более серьёзное с политической точки зрения, кроме подготовки к референдуму? Сможет ли оппозиция благодаря «Айакве» найти возможность вывести людей на улицы? И с чем связана пассивность парламентской оппозиции?
На эти и другие вопросы ИАЦ VERELQ ответил политический аналитик Виген Акопян.
Представители инициативы «Айакве» сообщили, что уже собрали около 55 тысяч подписей. Сможет ли эта инициатива перерасти во что-то более серьёзное с политической точки зрения, кроме подготовки к референдуму?
Сейчас есть много движений, инициатив, форматов, в основном на оппозиционном поле, но я думаю, что это одно из тех движений, которое предполагает конкретное действие. То есть конкретные люди делают конкретные дела и консолидируют очень много людей. Они очень четко говорят, что нужно делать в отличие от многих движений, которые выступают с политическими заявлениями, говорят о своих целях, без каких-либо механизмов вовлечения людей.
С этой точки зрения в нашей сегодняшней ситуации, то есть в состоянии пассивности, общей апатии политического поля, в том числе оппозиционного, им, выступающим с конкретным предложением, не требующим от людей больших усилий, удается разбудить определенное число людей. То есть 55 тысяч человек добровольно направились в муниципалитеты и совершили определенное действие. Сегодня это дорогого стоит в том смысле, что сейчас люди участвуют в политических процессах неохотно.
В этом смысле, я считаю, что эта инициатива имеет очень важное политическое содержание исходя из ее цели — референдум с конкретной повесткой, которая должна запретить властям принимать самовольные решения по Арцаху.
Но самое важное, по моей оценке, им удалось что-то предложить, как минимум 55 тысячам людей. Причем, после этого люди с гордостью выставляли сертификаты в социальных сетях, показывая, что они участвуют в этом процессе, фактически занимаясь пиаром «Айакве».
Сможет ли оппозиция благодаря инициативе «Айакве» найти возможность вывести людей на улицы, или на данный момент все ограничится лишь юридическими процедурами, связанными с подготовкой к референдуму?
На мой взгляд, в армянских реалиях в основе разлада между политическими силами, в том числе в оппозиционном формате, всегда лежат разговоры о будущем. То есть когда политические силы делят шкуру неубитого медведя. Этот процесс не предполагает раздела чего-то. И поэтому у этой инициативы есть общая идеологическая база, для всех тех, кто считает себя оппозиционно настроенными к властям. С этой точки зрения у них особых разногласий нет. Но если этот формат в глобальном смысле попытаются трансформировать из общественного в политический или с партийными доминантами, здесь могут возникнуть проблемы.
В целом, я считаю, что сейчас мы находимся в такой ситуации, когда нужно начинать объединяться и бороться даже не во имя чего-то, а только против чего-то. Так как объединиться «против чего-то» намного легче. Даже Никол Пашинян, пришел к власти с лозунгом «Отвергни Сержа», а не во имя чего-то. То есть, я считаю, что сейчас намного актуальнее объединение «против чего-то», и с практической точки зрения легче, так как там тоже нечего будет пока делить. (И не думаю, что вокруг этого попытаются объединиться).
У многих вызывает вопросы определенное бездействие парламентской оппозиции. С чем это связано? Они готовятся к чему-то или можно констатировать, что парламентская оппозиция закончилась?
Мои слова могут показаться жесткими. Но в целом, у меня иногда складывается такое впечатление, что часть нашей политической элиты, в том числе часть политических партий или считающие себя оппозиционерами, находятся в отчаянии, находятся в молчаливом консенсусе по поводу того, что в арцахском вопросе что-то поменять будет невозможно. Поэтому, хотя заявления и звучат, но это не перерастает в реальные действия, так как мотивации они не видят.
Хотя я думаю, что какая-то внутренняя подготовка идет - формирование структур и так далее. Но ситуация такова, что наша титульная оппозиция продолжает ждать момента, когда совпадут внутренняя готовность и внешние геополитические изменения.
Когда я говорю, что некоторые политические силы подготавливают свои структуры и пытаются работать с обществом, в первую очередь речь идет о состоявшихся структурах, состоявшихся политических силах, институтах. Например, это касается Республиканской партии Армении (РПА), которая после 2018 года вышли из шока и их структуры в политическом смысле намного тверже, чем тогда. Они сейчас реально стали политической партией.
А другие тяжеловесы и ветераны оппозиционного поля, например, «Дашнакцутюн»?
Другой тяжеловес, состоявшаяся структура — «Дашнакцутюн». Она всегда действует со своим алгоритмом, протоколом. Но там ситуация чуть более непонятная. Я думаю, они хотят опомниться после неудач двух последних протестных движений.
Еще одна структура — Рубена Варданяна. Они, по существу, пытаются пойти по пути выборов, в частности в Совет старейшин Еревана. Посмотрим, что получится. Их, во всяком случае, воодушевляют некоторые, относительные успехи в небольших общинах, и они пытаются спроецировать это на Ереван.
Насколько я понимаю, в оппозиции особо не рассчитывают превратить выборы в Ереване в политический процесс и вести дело к поствыборным процессам с участием улицы.
Айк Халатян
