Как далеко готов зайти Иран для защиты общей границы с Арменией? Согласовывает Тегеран с Москвой свою политику в регионе? Насколько реально заключение новой ядерной сделки в ближайшее время и повлияет ли это на политику Ирана в регионе?
На эти и другие вопросы ИАЦ VERELQ ответил научный сотрудник Центра ближневосточных и африканских исследований Института международных исследований МГИМО Адлан Маргоев.
Иран постоянно выступает с жесткими заявлениями о том, что не допустит изменения границ в регионе Южного Кавказа, не позволит лишить себя общей границы с Арменией. Насколько реальны эти заявления, и насколько далеко готов пойти Тегеран?
Мне трудно представить, как бы Иран себя повел в гипотетическом сценарии, в котором войска Азербайджана перешли бы международно признанную границу Армении и заняли бы новые территории. На какой день в рамках этого условного сценария Тегеран перешел бы от слов к делу, от попыток довести до Баку открыто и по закрытым каналам позицию, что нужно вывести войска с армянской территории, контактов с Москвой по этому вопросу к прямому столкновению с Баку? У меня нет ответа на этот вопрос.
Тегерану важно не допустить этого сценария и заранее проговорить свои ожидания с Баку и со всем регионом, чтобы все понимали, что это будет противоречить интересам Ирана. Такой сигнал со стороны Ирана должен помочь Азербайджану принимать более взвешенные решения по поводу того, как дальше вести себя в конфликте с Арменией.
Сейчас важно сосредоточиться на том, чтобы не допустить ситуации, в которой Тегерану пришлось бы принимать этот выбор. И не только Ирану, но и другим государствам региона.
Насколько Иран согласовывает с Москвой свою политику в регионе, в частности, в отношении Армении?
Во-первых, нам нужно разобраться с понятием «согласовывать позиции». Если мы расшифровываем согласование позиций как «я собираюсь поступить так и заранее об этом расскажу, чтобы ты был в курсе и потом не удивился» – это один тип согласования или координации. Если мы понимаем слово согласование как «я не буду действовать таким образом, пока не получу у тебя одобрение» – это другой тип согласования.
У меня нет закрытых источников, но я сомневаюсь, что Тегеран с кем-либо из своих больших или малых партнеров координирует свою политику, запрашивая у них некое одобрение. Не вижу между Россией и Ираном и распределения ролей, при котором Москва занята украинским направлением, а Тегеран активно проявляет себя в приграничных с Южным Кавказом территориях.
Дело в том, что Иран граничит со всеми сторонами конфликта, чувствует угрозу своим интересам и не скрывает этого. С продвижением азербайджанских войск вглубь Карабаха и ближе к самой Армении, и на фоне предыдущих попыток Баку перекрыть торговые цепочки между Ираном и Арменией, Тегеран предупреждает от лица тех экономических акторов в Иране, которые завязаны на приграничной торговле с Арменией, что он не намерен допускать нарушений своих экономических интересов. К тому же изменение границ может усугубить обстановку в регионе до такого состояния, когда перестанут просматриваться развязки для урегулирования конфликта.
Как Иран будет реагировать на присутствие представителей стран НАТО?
Иран неоднократно заявлял о том, что он против любого присутствия внерегиональных игроков в этом регионе. На этом принципе базируется и Каспийская конвенция, которую, правда, иранцы не ратифицировали из всех пяти участников этой конвенции, но этому принципу твердо привержены. Никаких военных баз, никакого участия в региональных конфликтах стран за пределами этого региона быть не должно.
Наденет ли кто-то голубую каску с двумя белыми буквами UN или четырьмя буквами OSCE, радости у иранцев это не вызовет. Западные страны примерно из одной корзины, многие из них входят в НАТО, и к ним у Ирана особое недоверие. Последняя попытка Ирана построить с ними доверительные отношения на базе ядерной сделки с треском провалилась при администрации Дональда Трампа, но ответственность в глазах иранцев несет коллективный Запад.
Если Армения и Азербайджан пригласят кого-то из внерегиональных игроков к участию в урегулировании конфликта между собой, Иран не сможет заблокировать этот процесс. Это суверенная воля этих стран – призывать к себе на помощь международные организации для налаживания мира. Но Иран не будет в восторге от участия в этом процессе любых иностранных государств, не присутствующих в этом регионе. Например, даже если это были бы миротворцы по линии ОБСЕ, Иран видел бы в них агентов западных спецслужб.
Как возобновление ядерной сделки повлияет на ситуацию на Южном Кавказе? Изменится ли в результате нее политика Тегерана в регионе?
Можно выстраивать всяческие умозрительные конструкции вокруг вопроса о том, как возобновление соглашения по ядерной программе Ирана повлияет еще на что-то, кроме ядерной программы и экономического положения Ирана. Но между чем я не вижу такой связи, так это между ядерной сделкой и политикой Ирана в Закавказье. За всю историю переговоров – при иранских президентах Хатами, Ахмадинежаде, Роухани и Раиси – мы не установили никакой зависимости иранской политики в Закавказье от успеха или провала переговоров.
Другой вопрос заключается в том, что если с Ирана снять санкции, то ему гораздо легче будет работать в экономическом поле и с Баку, и с Ереваном. Часть теневых или косвенных схем, по которым Иран с ними и так работает, перейдет в легальное поле, потому что такое сотрудничество перестанет находиться под жесткими санкциями.
Но предположения, что при возобновлении сделки по ядерной программе Иран предпочтет одного закавказского партнера другому, ни на чем не основаны. С возобновлением ядерной сделки в Закавказье появится только возможность Ирана и стран региона с меньшим санкционным риском работать друг с другом.
А насколько реальна ядерная сделка в ближайшее время?
Я присоединюсь к тем, кто говорит, что до промежуточных выборов в Конгресс США никакого прогресса не будет. Почему? Потому что США сейчас в гораздо большей степени переживают за свои политические очки, чем за то, каким образом работать с любой другой страной мира. Они занимаются международными проблемами только потому, что им приходится. Просыпаясь с утра, они думают не об Украине, не о Закавказье, Иране, России и Китае, а о том, с какой электоральной поддержкой они будут жить со второй половины ноября.
На какие-то новые уступки, которых Тегеран ждет от Вашингтона на этих переговорах, американцы до выборов не пойдут. Усложняют ситуацию и обвинения Ирана в поставке дронов России. На этом фоне американцам сложнее предпринимать какие-то конструктивные шаги, чтобы договориться с Ираном по возобновлению ядерной сделки.
В Иране это тоже осознают, но идти на уступки со своей стороны не собираются. Они считают, что и так много сделали, чтобы сохранить сделку, после того как из нее вышел Трамп. И теперь очередь США идти на какие-то жертвы, уступки и встречные шаги.
Однако события последних месяцев отдаляют эти две страны от возможного компромисса. Чтобы переговоры прекратились или увенчались успехом, необходимы большие перемены или события. Одним из таких с американской стороны могут стать промежуточные выборы. Они дадут новые вводные администрации Байдена и немного снимут внутриполитическое давление, чтобы на внешней арене предпринимать более смелые шаги. После этих выборов можно будет заново оценивать возможный исход ядерных переговоров. Большинство ожидают негативный конец, но точку на переговорах ставить преждевременно.
Айк Халатян
