Насколько далеко может зайти кризис в армяно-российских отношениях и может ли дело дойти до реального выхода Армении из Евразийского экономического союза (ЕАЭС)? Москва будет согласна на то, чтобы Армения в сфере безопасности сотрудничала с Западом, а в экономической – с Россией?
На эти и другие вопросы ИАЦ VERELQ в кулуарах международной аналитической программы «Евразийский диалог. Армения», организованной Фондом Горчакова, ответил заведующий кафедрой стран Центральной Азии и Кавказа Института стран Азии и Африки (ИСАА) МГУ им. Ломоносова Алексей Муравьев.
Мы видим кризис в армяно-российских отношениях. Армянские власти приняли законопроект о начале процесса вступления страны в ЕС, несмотря на отсутствие официального приглашения из Брюсселя и явное недовольство Москвы. На Ваш взгляд, как далеко этот кризис может зайти, и может ли дело дойти до реального выхода Армении из ЕАЭС?
Ну, я рассматриваю это сейчас как парад суверенитетов и попытки поднять свой престиж, свои акции для того, чтобы потом перейти к какому-то новому этапу договоренности. Безусловно, мне кажется, что старая эпоха отношений Армении и России, основанная на том, что Россия была единственным поставщиком безопасности в регионе, к сожалению, исчерпана. Но для этого, понятное дело, есть свои причины: и занятость Россией другими вопросами, и новая роль Турции с ее неоосманской программой, и попытки Армении найти баланс между Ираном и Россией.
С другой стороны, я думаю, что на реальное вмешательство в южно-кавказскую политику у Запада сейчас нет ни ресурсов, ни возможностей. Да, безусловно, когда был USAID, когда была в ходу американская гегемонистская повестка, этот паровоз мог потянуть за собой вагоны. Но в новом контексте я все-таки считаю, что мы имеем дело с попыткой нынешних армянских властей заставить Россию перейти к какой-то, так сказать, более, с их точки зрения, конструктивной позиции.
Фактически это означает перейти к, так сказать, политике прямого какого-то протекционизма, с одной стороны, либо согласия с какой-то новой, как я уже говорил, ролью Турции и ее протеже на Южном Кавказе - Азербайджана. Что на мой взгляд выглядит очень абстрактно, туманно, и у меня вызывает подозрение в том, понимают ли последствия своих действий нынешние армянские власти. Потому что, как мне видится, за этим стоит не столько глубокий расчет, сколько какие-то ситуативные реакции по типу «мы обижены и вот теперь будем иначе с вашими противниками договариваться».
Вы говорите, что Армения пытается балансировать между Россией и Ираном, но мы видим, что практически этого балансирования нет. Армения не видит Ирана в качестве замены России как гаранта безопасности или дополняющего Россию. Потому что, насколько мы видим, в сфере безопасности, Армения видит свое будущее в сотрудничестве с Западом. И пока что на определенное время согласна в сфере экономики оставаться вместе с Россией. Россия будет согласна на этот сценарий?
Я поясню, что я хотел сказать с Ираном. Речь идет о том, что Иран исторически является соперником и контрбалансиром для Турции, как на Ближнем Востоке, так и вообще в макрорегионе. Поэтому Армения сейчас ссылается на позицию Ирана в разных вопросах, в том числе по «Зангезурскому коридору». Я только это имею в виду.
Что касается, будет ли Россия мириться... Это вопрос очень сложный, и на него сейчас ответить сложнее, чем это было бы, примерно две недели или три недели назад, потому что сейчас в ходе объявленной Дональдом Трампом перезагрузки новой американской политики, очень сложно сказать, какова будет степень экспансивности Америки в этом конкретном регионе. Вполне возможно, что в духе республиканского изоляционизма американцы, так сказать, свернут активное присутствие и скажут европейцам: «выстраивайте эту политику сами». Активной политики в сфере безопасности Западная Европа, я думаю, ввести на Южном Кавказе не будет. Мне так кажется, что для этого у них нет ресурсов, как я сказал, и возможностей.
Поэтому, значит, если Соединенные Штаты будут активно участвовать в выстраивании структуры безопасности в регионе, ну, тогда, скорее всего, это приведет к неизбежному конфликту интересов, и, скорее всего, тогда Россия мириться не будет. Но в новой ситуации, когда, возможно все это скинут на Европу, здесь, возможны разные конструкции, разделение интересов и так далее.
Я думаю, что экономическая зависимость или экономические взаимовыгодные отношения останутся. С этими взаимовыгодными отношениями Россия будет продавать определенную степень политической связанности. Но связанность, возможно, не будет обозначать монополии и, вполне возможно, какая-то степень диверсификации будет допускаться нашими российскими интересами.
Айк Халатян
