Как можно оценить результаты референдума и первого тура выборов президента в Молдове? Кто является фаворитом второго тура выборов? Как итоги референдума могут повлиять на процесс евроинтеграции Молдовы и других стран на постсоветском пространстве?
На эти и другие вопросы ИАЦ VERELQ ответил к. и. н., доцент Финансового университета (г. Москва), директор Института социально-политических исследований и регионального развития (г. Тирасполь) Игорь Шорников.
Как можно оценить результаты референдума и первого тура выборов президента в Молдове?
Итоги референдума и выборов для действующей молдавской власти можно оценить только одним словом: провальные. Они всерьез считали, что Майя Санду может победить в первом туре этих выборов и что результаты референдума будут настолько убедительными, что это позволит им менять внешнеполитический курс страны и фиксировать эти вещи в Конституции.
То, что происходило в ночь подсчета голосов, в частности референдума – это были явные манипуляции, потому что больше, скажем так, 65 процентов жителей Молдовы, именно те, кто находится на территории Молдовы, они высказались против евроинтеграции. Данные референдума им удалось накрутить за счет голосов диаспоры. Причем, даже если мы будем считать итоги голосования официальными цифрами, такими, как они есть, то даже в этом случае каждый четвертый избиратель в диаспоре проголосовал против евроинтеграции — из тех людей, которые находятся именно в Евросоюзе. Проблема в том, что на зарубежных участках для голосования наблюдатели от оппозиционных партий не имели возможности присутствовать. Соответственно, там у правящей партии были все возможности для фальсификаций. И, как мы видели в ночь подсчета голосов, там происходили какие-то манипуляции, очевидные. Им удалось натянуть нужный им результат с преимуществом буквально меньше, чем полпроцента. Ну, соответственно, такой результат референдума трудно признать легитимным, и менять на его основе Конституцию – это тоже, наверное, было бы неправильно. Один из кандидатов в президенты — Василий Тарлев, уже потребовал пересчета голосов. Тем более, что количество нарушений, зафиксированных только на выборах, оно исчисляется сотнями.
Вот поэтому даже успех так называемого «еврореферендума» с теми цифрами и с теми фактами, которые мы знаем, на самом деле это большой провал вообще идеи евроинтеграции в Молдове.
Как Вы оцените результат первого тура президентских выборов? И у кого из кандидатов — Майи Санду или Александра Стояногло — более предпочтительные шансы на победу во втором туре?
Что касается выборов президента. Майя Санду получила 42%, ее ближайший соперник Александра Стояногло – 26%. Казалось бы, для первого тура большой отрыв, и у Майи Санду больше шансов победить во втором туре. На самом деле, те 42%, которые она набрала, это ее потолок, выше которого прыгнуть она точно уже не сможет. И эти 42% складываются из тех самых 15 процентов диаспоры, которые на самом деле, во-многом, видимо, были сфальсифицированы. Потому что там диаспора четыре года назад действительно голосовала за Майю Санду, но сейчас настроение в диаспоре очень сильно изменилось. Там есть недовольство действующей властью, и это показали ее встречи с избирателями, которые проходили, например, в Италии совсем недавно. И кроме того, если четыре года назад мы видели, что избирательные участки, они просто полны, ну, там огромные очереди, там ажиотаж, и при этом проголосовало порядка 250 тысяч в Западной Европе, то сейчас проголосовало 226 тысяч, но при этом мы видели совершенно пустые участки для голосования. То есть это дает повод сомневаться в истинности результатов голосования, скорее всего там имели место массовые фальсификации. Даже принимая во внимание эти официальные данные, около 15% Санду обеспечила как раз диаспора. Еще 7-8%, как говорят политтехнологи, это уже что называется, как правило для молдавских выборов там, использование аппаратного ресурса и ну и опять же прямые вбросы. То есть это фальсификации ещё 7-8%. И оставшиеся где-то 20% – это две категории избирателей. Примерно 12-15 процентов – это те люди, которые желают объединения с Румынией. Это очень дисциплинированный прорумынский электорат, который всегда будет голосовать против своего государства. Вот сейчас они голосовали за Майю Санду. И еще есть часть такого активного проевропейского электората. По разным данным, это до 20 процентов, и далеко не все из них проголосовали за Майю Санду. Примерно четверть из них могли отдать свой голос за Майю Санду. То есть еще где-то 5-8 процентов – это вот активный такой проевропейский избиратель.
Во втором туре, во-первых, не будет уже голосования по еврореферендуму, и общее число избирателей проевропейских, которые придут к урнам, будет гораздо меньше. И вот число тех, кто даст голос за Майю Санду, как раз сократится за счет этих активных проевропейских избирателей. Возможности для фальсификации во-втором туре будет гораздо меньше. Поэтому я думаю, что результат, который получит Майя Санду во втором туре, он будет в районе 35, а может быть, и даже меньше процентов.
А вот что касается Александра Стояногло, то для него возможности для роста очень высоки. Во-первых, у него нет такого антирейтинга, как у Майи Санду. У Майи Санду антирейтинг больше 60%. У Александра Стояногло нулевой антирейтинг. Зато тот рейтинг, который ему рисовали перед первым туром – от 15 до 20%, оказалось, что он где-то в два раза ниже реального его результата. Потому что за него дали свой голос 26% избирателей. Никто из социологических служб такого рейтинга ему не рисовал.
В молдавских выборах сейчас участвовали больше десятка кандидатов. И наиболее сильные фигуры, кроме Рената Усатого, уже сейчас намекают своему избирателю, что голос надо отдавать против Майи Санду, что означает за Александра Стояногло. Это и Василий Тарлев, и Ирина Влах, и Ион Кику, и даже вот популярный в Кишиневе политик Ион Чебан. Градоначальник, который не участвовал в выборах, уже, скажем так, встретился с Александром Стояногло, очевидно, понимая, что это будет будущий президент. Так что у Александра Стояногло гораздо больше возможностей выиграть во втором туре, чем у действующего президента Майи Санду.
Со скандалом и скрипом, но власть смогла обеспечить нужный результат референдума. Означает ли это, что Молдова окончательно встала на путь евроинтеграции и в обозримой перспективе станет членом ЕС?
У Молдовы стать членом Европейского Союза шансов в ближайшие как минимум 5-6 лет практически нет. Даже Майя Санду по самым оптимистичным прогнозам говорила примерно о 2030 годе. К тому моменту даже теоретически ни она, ни ее партия уже не будут находиться у власти. Европейские политики еще более осторожны в оценках, и 2030 год они далеко не подтвердили. Это означает, что перспективы евроинтеграции опустились гораздо ниже 50%, потому что 15% голосов дали как раз голоса диаспоры. Реальный результат по Молдове в районе 36%. Если мы вспомним, какой рейтинг евроинтеграции был 4 года назад, в 2020–2021 году, он приближался к 70%. Сейчас, после 4 лет правления проевропейской власти, он обвалился вдвое.
И еще один важный момент по поводу референдума. Референдум был не про евроинтеграцию, он был о конституционных изменениях в Молдове ради евроинтеграции. Но если мы будем подходить, что называется, формально к этому вопросу, мы должны иметь в виду, что это был референдум не за евроинтеграцию или против евроинтеграции. Но риторика властей и то, как это подавалось населению, и то, как это населением понималось, это был именно референдум за или против евроинтеграции. И тем сильнее оказался вот этот вот крах европейской мечты в Молдове.
Евроинтеграция, вообще идея евроинтеграции, «европейская мечта», так называемая, которая лет 20 или даже 25 владела умами молдаван, ну, похоже, она просто обвалилась. И вот этот вот европейский пессимизм, который стал уже явлением на европолитической жизни далеко не только в Молдове, он будет только набирать обороты в ближайшее время. Поэтому я очень сомневаюсь, что евроинтеграция вообще каким-то образом когда-либо будет воплощена в отношении Молдовы, если не будет каких-то, я не знаю, насильственных действий.
Как итоги референдума могут повлиять на процесс евроинтеграции других стран на постсоветском пространстве?
Мы видим, что тренд евроинтеграции в последнее время очень сильно буксует, и причем буксует даже в самом Евросоюзе. На протяжении десятков лет идея евроинтеграции использовалась в качестве такой приманки для государств-соседей Европейского Союза, для того, чтобы диктовать им свои стандарты, свою волю в политике и выделять их из цивилизационного пространства, в том числе Российской Федерации или каких-то других, пытаясь переформатировать политический класс той или иной страны. Вот, похоже, идея евроинтеграции, или вот эта «европейская мечта», она уже себя изжила. И мы видим, что происходит, допустим, в Грузии, когда там уже были внесены в Конституцию изменения, подобные тем, которые Молдова сейчас проводила ради референдума. Но этот вопрос стоит так: либо евроинтеграция и война, либо мир и никакой евроинтеграции. И вот при таких условиях народы выбирают всё-таки мир. Потому что у всех перед глазами до чего довела идея евроинтеграции, например, Украину. Они так стремились в Евросоюз, что пошли на открытый вооруженный конфликт с Россией.
И я думаю, что эта ситуация отразится не только на постсоветских государствах, которые ещё не вступили в Европейский Союз, а только хотели бы там оказаться, но и очень сильно, наверняка, скажется на государствах, например, балканских, поскольку теперь у них появляется альтернатива евроинтеграции. В частности, БРИКС. ЕС уже не в моде, в моде БРИКС. И вот то, как себя повели сербы, например, на саммите БРИКС, показывает, что этот тренд будет только укрепляться.
Айк Халатян
