Преодолен ли внутриполитический кризис в Грузии в связи с «законом об иноагентах»? Насколько реальна реализация звучащих со стороны США и ЕС угроз, в частности по вопросу евроинтеграции Грузии? Какие у оппозиции шансы на выборах в октябре, если она сможет объединиться? И есть ли у нее потенциал для поствыборных процессов?
На эти и другие вопросы ИАЦ VERELQ в кулуарах X Международного форума «Примаковские чтения» ответил грузинский политолог, основатель SIKHA Foundation Арчил Сихарулидзе.
Можно ли считать, что внутриполитический кризис в Грузии в связи с «законом об иноагентах» преодолён?
Я думаю, что если учитывать тенденцию, то безусловно, кризис не то что окончился, но он прошёл пиковый этап. Молодёжь, которая надеялась блицкригом заставить власть отойти от решения, была безуспешна. Однако, все отложили на 26 октября, когда будут парламентские выборы. Мне кажется, что и правительство чётко понимает, что именно тогда многие попытаются делегитимизировать выборы, потому что оппозиция очень слаба и понимает, что выиграть выборы в одностороннем порядке она не сможет. Поэтому фактически Грузия сейчас находится, впервые за много лет, в каком-то этапе ожидания перед очередным взрывом.
Мы видим, что из США и Евросоюза звучат грозные заявления в отношении грузинских властей. Насколько реальна реализация этих угроз, в частности, по вопросу евроинтеграции Грузии?
Если честно, то многие заявления мне кажутся частью предвыборной агитации. Все понимают, что оппозиция очень слаба, оппозиции нечего предложить, кроме как кричать о том, что «посмотрите - Молдову, Украину уже сейчас интегрируют в Европейский союз», хотя все понимают, что не будет никакой интеграции Молдовы или Украины в Европейский союз. Однако вот эти заявления есть и кроме этих заявлений оппозиции нечего сказать, и поэтому мне кажется, что это часть предвыборной компании. Кстати, один мой коллега правильно сказал: за всеми этими заявлениями Америки и Европы стоит на самом деле попытка надавить на избирателей грузинских, сказать им, что «если вы выберете «Грузинскую мечту», мы вам не дадим зелёный свет на дальнейшее сотрудничество».
Однако насколько это реально — это другое дело. Потому что спорить с единственной страной, которая является уже много лет стратегическим партнёром запада из-за одного закона, который принят везде во всех европейских странах, мне кажется, это наивно и глупо. Но похоже, что все-таки люди, которые курируют Грузию, они как-то по-другому смотрят. Они хотят видеть Грузию более податливой и более простой в управлении.
Оппозиция сможет объединиться перед выборами? Звучит, например, кандидатура действующего президента Саломе Зурабишвили, вокруг которой якобы могут объединиться оппозиционные силы. И какие у оппозиции шансы, если она сможет объединиться?
Знаете, я думаю, это классический пример, что «от перестановки слагаемых сумма не меняется». Потому что рейтинг президента меньше процента. Рейтинг других оппозиционеров, кроме Михаила Саакашвили ниже процента, и проблема их заключается в том, что им просто нечего предложить. У «Грузинской мечты» есть чёткая платформа: консерватизм, умеренная демократия, нейтралитет, невмешательство, да и в то же самое время стратегическое партнёрство с Западом на принципах равноправия. А что предлагает оппозиция — сдаться Западу, согласиться на все условия. То, что они предлагают — это стратегическое повиновение, это то, от чего грузины убегали, и то, чего грузины не желали, когда мы говорим об отношениях с Россией. То есть повиноваться, следовать каким-то указаниям от Брюсселя, не имея права высказывать своё мнение, это не то, за что грузины будут голосовать, поэтому даже если они (оппозиция) объединятся, их потенциал очень низкий. Поэтому, мне кажется, европейские коллеги и делают такие заявления, что голосуйте за кого угодно, только не за «Грузинскую мечту».
А потенциал для поствыборных процессов у оппозиции есть? Например, для уличных акций с целью смещения власти.
Тут зависит от того, что именно требуется. С помощью насилия сместить власть нереально, потому что главная ударная сила грузинских митингов — это средний класс. Это люди моего возраста, для которых штурм здания парламента абсолютно неприемлем. Он напоминает им Китовани и девяностые (бывший командующий Национальной гвардией Грузии Тенгиз Китовани сыграл главную роль в свержении президента Звияда Гамсахурдии - прим. ред.). А та молодёжь, которая там стояла, то при всем моем уважение к ним, но это не люди, которые готовы пожертвовать кровью, пожертвовать собой ради того, чтобы сместить власть. Мне кажется, это очень хорошо понимают послы в Грузии.
Более того, есть одна очень важная вещь. Если вы сместили власть силой, то вам все равно надо будет монополизировать эту силу, чтобы потом вас не сместили, как, кстати, сделал Никол Пашинян в Армении, как сделал Саакашвили. Если сместят власть насилием, то что мешает уже другим силам смещать власть насилием? И тогда Грузия вернётся в девяностые. Я думаю, что есть чёткое понимание этого, поэтому никого на самом деле не устраивает насильственное смещение власти.
Айк Халатян
