Крах Нагорного Карабаха – это великая трагедия армянского народа. Но надо понимать, что к ней привели процессы, долгое время шедшие в самой Армении, повлиять на которые Россия могла только путем прямого ограничения суверенных прав этого государства. Все происходящее сегодня – следствие выбора, сделанного армянским населением под влиянием его собственных жизненных обстоятельств. Между тем для нас драматические события на Южном Кавказе – хороший повод подумать о приоритетах политики России в отношении т. н. «ближнего зарубежья» – относительно молодых государств, возникших на руинах СССР.
О том, какие выводы надо сделать России из событий на Южном Кавказе пишет на страницах журнала «Профиль» программный директор клуба «Валдай», научный руководитель ЦКЕМИ НИУ ВШЭ Тимофей Бордачев.
За прошедшие уже более чем 30 лет с момента получения ими независимости там сформировались политические системы, отвечающие базовым культурным особенностям каждого народа. Одновременно расширились возможности участия этих государств в международной жизни, чьи порядки стали в наше время значительно более демократичными. В результате все больше факторов и элементов развития наших соседей начинают противоречить установке на сохранение «особых» отношений с Москвой. Но для российских интересов это ни в коем случае не катастрофа. И тем более будет ошибкой видеть в качестве альтернативы прежним отношениям полное сворачивание влияния на окружающие Россию небольшие страны Евразии. Напротив, признание за соседями все большей автономии может открыть новые возможности, чтобы достичь ключевых для нас целей.
Мы должны исходить из того, что важнейшая задача внешней политики – обеспечение государственного единства России, защита ее населения от внешних угроз и повышение уровня экономического благополучия. Поэтому было бы разумно рассматривать пространство соседних государств не как бремя, которое нужно нести и защищать от посягательств других держав, а в качестве источника ресурсов развития России.
Тем более что последние полтора года доказали: наши соседи способны и сами заинтересованы в том, чтобы быть таким ресурсом, поскольку это для них весьма выгодно. В условиях глобальной (все еще) экономики расширение двусторонней торговли и инвестиций в последнее время стало не результатом какой-то особенно активной государственной политики, а произошло естественно, в силу действия рыночных механизмов.
За исключением нескольких известных случаев главной причиной укрепления связей стала общая конкурентоспособность российской экономики и привлекательность рынка. В возникающие формы взаимодействий в равной степени вовлечены как страны-соседи, так и менее связанные с Россией державы вроде Турции, Китая или государств Арабского Востока. Это служит дополнительным аргументом в пользу того, что российской внешней политике в нашем ближайшем окружении придется брать пример с экономики и мыслить глобально.
Другими словами, мы можем ожидать, что политика Москвы в отношении стран бывшего СССР совершит переход от стратегии сохранения влияния к активной дипломатии, реализуемой во имя динамичных российских интересов. Специфика данного географического и культурного пространства – обширные человеческие связи с Россией, целый ряд общих институтов и относительно близкие расстояния – никуда не исчезнут. Однако уже в ближайшие годы российская дипломатия будет использовать их не для того, чтобы удерживать интересующие нас страны, а чтобы обеспечить в каждом из регионов постсоветского пространства благоприятные для нас условия. Именно эта функция приоритетна применительно к ОДКБ, СНГ или ЕАЭС, которые иначе в будущем могут стать обузой для России.
В организационном плане это, вероятно, потребует заменить способ взаимодействия по принципу «центр – окраина» на подход, позволяющий выстраивать отношения, исходя из российских интересов и возможностей в более широком региональном контексте. Прообразом такой модели уже сейчас становится политика России на Южном Кавказе или в рамках таких международных институтов, как ШОС. Постепенно формируется понимание, что для обеспечения наших национальных интересов отношения партнеров между собой, а также с внешними державами не менее важны, чем двустороннее взаимодействие с Россией.
Особенно если принять во внимание привычку соседей видеть в «особом» характере отношений с Москвой не основу своей внешней политики, а один из элементов многовекторной стратегии выживания. России, как и любой бывшей метрополии, несколько сложнее совершить переход от узкой трактовки «особых» отношений к их инструментальному использованию. Но альтернативой будет только курс на возвращение полного контроля над внешнеполитическими решениями соседей, что предполагает явно избыточные обязательства.
