Руководитель проекта, ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО, д.полит.н. Алексей Токарев при содействии Аналитического центра стратегических исследований и инициатив (АЦСИИ) представил в Ереване результаты всероссийского исследования «Социология образа будущего-2033: нарисованная собой Россия».
В интервью ИАЦ VERELQ Алексей Токарев рассказал, какими россияне видят будущее своей страны и отношения с властью? Как жители России хотят выстраивать отношения с соседями и другими странами мира?
Группа под Вашим руководством провела интересное исследование о том, каким россияне видят образ будущего своей страны. Хочется понять, в чем принципиальное отличие Вашего метода от классических соцопросов, к которым все привыкли.
Социология бывает количественной, когда исследуют большие группы людей, и потом смотрят на цифры. Такие исследования проводит ВЦИОМ, главная социологическая организация России. Они позволяют смотреть на цифры, например, политиков, у кого какой рейтинг. А есть исследования качественные, когда опрашивается гораздо меньшее число людей, но поскольку они повторяют одни и те же мысли, в какой-то момент мы видим, что новые мысли просто не приходят, и чем больше людей мы опрашиваем, тем меньше новых мыслей. Мы применили метод, который называется психографический метод, потому что использовали его в сложных культурах, например, в зоне боевых действий в рамках украинского конфликта в Донецке, в Китае, где очень велика цензура слов, и китаец никогда в жизни не скажет то, что думает. Этот метод позволяет преодолеть цензуру слов. И поскольку исследование касалось именно образа будущего, то вместо того, чтобы проговаривать это, нам показалось, что гораздо проще попросить людей показать картинку, сразу создать для нас образ, сказать может о каких-то своих эмоциях, символах, образах. Мы могли использовать любой метод, но именно способ исследования с помощью иллюстраций позволил понять сами образы.
И какой же образ будущего для среднестатистического россиянина?
Во-первых, нужно сказать, что Россия – очень сложная страна с множеством различных групп, и выделить то, что будут хотеть все, очень сложно. Но такие вещи есть. Первое, чего мы хотим: мы хотим усиления государства. И здесь сразу важная развилка – не в смысле закручивания гаек, не в смысле жесткой руки, не в смысле посадить всех за решетку, мы хотим усиления государства как бюрократической машины. Госуслуги, электронное правительство, верховенство закона, полиция, которая мой дом и меня бережет, безопасность, отсутствие войны, сильные границы, сильная экономика… Вот в этом смысле усиления государства, а не в том смысле, в котором государство подавляет общество.
Второе, чего мы хотим: личный достаток. Есть абсолютно очевидная черта, это величие, это важно, и это не пропаганда нам навязывает, это личная черта граждан по всей стране, величие трех вещей – географии, истории и культуры. Любой россиянин чувствует величие географии, истории и культуры и его, конечно, берут в будущее. Но это не отменяет того, что мы хотим личного достатка, нам все время рисовали машины, квартиры, частный дом, хороший отдых, нормальное здравоохранение, образование.
И третье, чего мы хотим, это свобода. То есть снижения запретительных барьеров, свободы экономики, свободы в политике, сохранения свободных границ, свободного перемещения граждан внутри страны. Если попытаться в трех словах выразить ту идеологию, которую Россия хочет себе в будущем, это сильное государство, значимый достаток для образованных и здоровых граждан и свобода.
В российских СМИ, соцсетях часто звучат желания определенных перемен в стране. Реально граждане России хотят перемен, согласно вашему опросу, или информационная картинка, о которой я упоминал, не соответствует реальности?
Очень хороший профессиональный вопрос. Если вспомнить выдающегося русского поэта Виктора Цоя, «перемен требуют наши сердца», но руки их должны делать другие, не наши. Граждане массово хотят перемен, но они не готовы начинать их с себя, они хотят, чтобы это все сделала власть. Огромный запрос к власти – начать меняться самой и менять страну.
У России по-прежнему высочайший уровень патернализма, и один из таких символичных рисунков – флаг перемен, воткнутый в башню Кремля, который по-прежнему силен, это образ будущего. Нам изобразили сильную, мощную Спасскую башню, водруженный на нее флаг перемен и людей с возгласами «ура». То есть этот образ означает вот что: сделайте нам перемены. Характерный пример – коррупция. Все понимают, что коррупция – это плохо, все говорят, что с коррупцией надо бороться. Или второй пример –«зеленая» экономика. Все понимают, что экология – это круто, но, когда речь заходит, например, о раздельном сборе мусора, все говорят: «А зачем, это ведь ничего не изменит?». Когда речь заходит о борьбе с коррупцией: «А почему я должен начинать? Пусть либо государство борется, либо кто-то, либо сосед». То есть мы хотим бороться с коррупцией, мы хотим «зеленую» экономику, но чтоб это делало государство, а не мы. Начинать с себя не будет никто.
А как видят россияне отношения своей страны с миром, в частности, с постсоветским пространством?
Есть развилка, достаточно заметная, в отношении будущего. Все респонденты, то есть вся страна считает, что Россия должна сохранить свое глобальное влияние. Поэтому когда наши западные бывшие друзья советуют нам сосредоточиться на своих региональных делах или воспринимают как бензоколонку или энергетическую какую-то региональную державу, это не бьется в граждан России. В этом смысле Путин и политический класс России очень чувствуют россиян – мы хотим сохранять глобальное влияние. Но дальше – развилка, и развилка в отношении к будущему состоит в том, что большая часть людей хочет видеть Россию мирной, при этом харизматичной и обаятельной. В общем, большая часть говорит о том, что нашими инструментами должны стать обаяние, харизма, мягкая сила. Это образ России будущего. В Россию все стремятся – айтишники, бизнесмены, туристы, сами граждане – то есть Россия максимально привлекательная в будущем. Она по-прежнему сверхдержава, она вместе с США и Китаем разруливает мировые проблемы, но при этом она сохраняется в нынешней территории.
А меньшая часть людей, назовем их «имперцами», эти люди хотят присоединить новые территории. Это люди, которые считают, что Россия сильна и велика, прежде всего, через присоединение новых территорий. Но эти люди тоже не хотят войны. То есть абсолютно очевидный запрос на мир.
Актуальны ли для россиян термины «ближнее зарубежье», «дальнее зарубежье»? Или, по Вашему мнению, восприятие россиян меняется? Это было в исследовании?
Во-первых, этого не было в исследовании, поэтому я не буду отвечать как социолог. У нас в экспертном сообществе есть значимое разделение про Южный Кавказ, например, и это интересно. Эксперты, которые старше меня, то есть условно говоря, те люди, которые социализировались в СССР или на заре российской независимости, они говорят Закавказье. Потому что это взгляд из Москвы, они смотрят из Москвы. То есть Армения, Грузия, Южная Осетия, Абхазия, Азербайджан, 5 стран, это Закавказье. А мое поколение, поколение молодых, мы социализировались в независимой России, и для нас все эти страны независимые, они не есть продолжение кремлевской политики и точно не марионетки. Для нас это Южный Кавказ. Я думаю, что если говорить о мнении граждан страны, то там есть восприятие союзников очень доброе. Армения, Белоруссия – это номер 1. И есть восприятие каких-то дальних стран. В массе совершенно точно нет понятий «ближнее зарубежье», «дальнее зарубежье». Есть союзники и, условно говоря, все остальные.
Айк Халатян
