Эксперт: если разворачиваться на Запад, то первая страна с запада от Армении — Турция

Пойдет ли Баку на подписание мирного договора после серьезных уступок армянской стороны в Вашингтоне или будут новые предусловия? Как оценить реакцию на эти договоренности России и Ирана? Можно ли говорить о том, что договоренности в Вашингтоне и закон о начале процесса присоединения к ЕС — звенья общей цепи по геополитическому развороту Армении? Россия в результате идущих процессов уйдет из региона Южного Кавказа?

На эти и другие вопросы ИАЦ VERELQ ответил научный сотрудник APRI Армения Сергей Мелконян.

Как Вы оцените итоги встречи лидеров Армении, Азербайджана и США в Вашингтоне и достигнутые там договорённости? Что это дало Армении?

Я много раз уже об этом писал: что получила Армения? Главное достижение Армении — это отсрочка потенциальной эскалации со стороны Азербайджана и, возможно, перспектива частичного открытия границ с Турцией или коммуникации через Нахичевань. Это всё, что Армения получила. То есть Армения получила перспективы. И за эти перспективы Армения заплатила конкретную цену. Это открытие двери для тесного азербайджано-американского сотрудничества, в том числе в вопросах безопасности. Это отмена 907-й поправки. Это фактически предоставление ещё одного документа, в котором за Азербайджаном закреплено право беспрепятственного доступа через территорию Армении. В этом смысле Азербайджан получил конкретные преимущества, в том числе, например, совместное заявление секретаря ОБСЕ о роспуске Минской группы.

То есть за потенциальные перспективы Армения заплатила очень большую цену. И нет никаких гарантий, что эти перспективы будут оправданы. Эскалация будет отложена, очевидно, но не отменена. И это, наверное, самое главное достижение, потому что Азербайджан не собирается делать какие-то уступки Армении в плане полной разблокировки коммуникаций, потому что под этим Азербайджан понимает только так называемый «Зангезурский коридор». Ну и для Армении, как я уже сказал, остаются только возможные, точнее, потенциальные перспективы мира в будущем.

Пойдёт ли Баку на подписание мирного договора после этих серьёзных уступок армянской стороны? Или будут новые предусловия?

Здесь очень интересный момент. Во-первых, для Азербайджана нет какой-то добавленной стоимости этого мирного договора. То есть что Азербайджан получит через подписание мирного договора? До подписания мирного договора Азербайджан уже почти получил всё, что он хотел. Напомню: это признание Арцаха в составе Азербайджана, это признание азербайджанского суверенитета над так называемыми анклавами, это согласие Армении предоставить беспрепятственный доступ в Нахичевань, это изменение Конституции — как минимум, этот вопрос стоит на повестке Армении, в общественно-политической повестке, — это изменение подходов в отношении диаспоры, церкви, истории и так далее. А в этом смысле сам мирный договор уже бессмысленен для Азербайджана. И Алиев об этом открыто заявлял, что Баку может спокойно жить и без мирного договора. То есть он получает абсолютно всё без подписанного мирного договора.

Второй момент, очень важный: как можно подписать мирный договор, если обе стороны уже заявили о том, что мир наступил? То есть для широкой аудитории, для мировой общественности уже объявлено, что стороны достигли мира, и в некоторых официальных заявлениях мы видим именно формулировку «подписание мирного договора», а не «ратификацию», что в действительности и было. Это не подписание. И уже большая часть мира убеждена в том, что мирный договор подписан. Нельзя подписать тот же самый мирный договор несколько раз. Здесь как раз получается какой-то оруэлловский сценарий, когда фактически мирный договор не подписан, а объявляется о том, что уже всё свершилось в прошлом. Хотя перспектива будущего, как я сказал, не обязательно мирная.

Можно ли говорить о том, что договорённости в Вашингтоне и закон о начале процесса присоединения к ЕС — звенья общей цепи по геополитическому развороту Армении?

Договорённости в Вашингтоне как минимум дезавуируют четыре трёхсторонних заявления на высшем уровне, которые были достигнуты при посредничестве России. Фактически соглашение по проекту TRIPP заменяет девятый пункт трёхстороннего заявления от ноября 2020 года. Говорить о том, что эти договорённости и законопроект о присоединении к ЕС — это звенья общей цепи, наверное, да. Потому что мы видим, что основные изменения в переговорном процессе за последние годы произошли именно на европейской и американской площадках. На европейской площадке, напомню, в Праге в октябре 2022 года Армения признала Арцах в составе Азербайджана, а уже в августе 2025 года на американской площадке Армения и Азербайджан договорились об открытии, предоставлении особого характера дороге, которая будет связывать Азербайджан и Нахичевань.

Почему это важно подчеркнуть? Потому что аналогичный характер не будет применяться в отношении дорог, которыми будет пользоваться Армения. В этом смысле сложно сейчас говорить о конкретном геополитическом развороте, потому что если разворачиваться на Запад, то первая страна с запада от Армении — Турция. Вот в этом смысле, наверное, да, можно говорить о развороте. Потому что мы видим, что приоритетом для Армении сегодня является как раз нормализация отношений с Азербайджаном с целью открыть границу с Турцией, и это делается очень большой ценой.

Как оценить реакцию на эти договорённости России и Ирана? Ведь, согласно ряду экспертов, одна из главных целей этих договорённостей — ослабление позиций Москвы и Тегерана в регионе.

По вопросу реакции России и Ирана здесь есть очень интересная деталь, которую я хотел бы вначале обозначить. Позиции России и Ирана относительно иностранного присутствия в регионе поменялись. Например, Россия регулярно критиковала деятельность и вообще присутствие наблюдательной миссии Европейского союза на армяно-азербайджанской границе, в то время как Иран воздерживался на официальном уровне от какой-либо критики. Наоборот, имелись заявления, что в целом Тегеран имеет некоторую обеспокоенность в связи с их деятельностью. Здесь же, в контексте проекта TRIPP, у России более мягкая позиция, если мы вспомним заявление МИД, которое приветствует достигнутые договорённости между Арменией и Азербайджаном и так далее. И мы можем сравнить это с резкой риторикой, которая исходила из Тегерана.

Действительно, в Иране пока что нет широкого консенсуса по этому вопросу, но мы видим, что даже позиция президента и министра иностранных дел потихоньку начала меняться: с позиции о том, что Армения учла все озабоченности, все интересы Ирана, точнее, эта позиция сместилась до того, что Иран говорит о необходимости решения региональных вопросов странами региона и не заниматься аутсорсингом региональных вопросов внешним силам.

Очевидно, что это соглашение (в Вашингтоне) имеет несколько уровней. Национальный уровень: Армения и Азербайджан, точнее, руководство каждой из них свою общественность по-своему сможет представить договорённости, использовать их в своих целях. На региональном уровне — это большее смещение баланса как раз в сторону Турции, потому что эта дорога будет соединять не только Азербайджан с Нахичеванью, она будет соединять Азербайджан с Турцией. Потому что нужно называть вещи своими именами. И турки получают беспрепятственный доступ к Каспию и Центральной Азии. А на более глобальном уровне очевидно, что это большое достижение для Запада, поскольку это решение фактически в случае его реализации приведёт к ослаблению позиций России и Ирана в регионе. То есть глобальные центры силы смотрят немного через другую призму на такие процессы — не с точки зрения необходимости развития внутригосударственной связанности, необходимости связать Нахичевань с Азербайджаном. Нет, у таких проектов имеется глобальный геополитический контекст, а не только узкорегиональный.

Визиты в Ереван президента Ирана Пезешкиана и вице-премьера РФ Оверчука помогли снять ту обеспокоенность, что выражали Тегеран и Москва?

Относительно официальных визитов, в случае Ирана я упомянул, что из того вординга, который использовал иранский президент, мы не можем сделать вывод, что вся обеспокоенность Ирана улетучилась и все интересы Ирана учтены. Наоборот, мы видим небольшое изменение риторики, даже политического блока. И здесь мы видим попытку Ирана сыграть не только роль регионального актора, который сдерживает процессы, направленные против его интересов, а предложить конструктивную повестку дня. И эта конструктивная повестка дня заключается в необходимости реализации проекта «Персидский залив — Чёрное море», что подразумевает открытие железнодорожного компонента через Нахичевань. И это есть в официальных заявлениях президента Пашиняна и премьер-министра Пашиняна.

Но я к этой перспективе отношусь с большой долей скепсиса, и он, наверное, обусловлен тем, что если это уж произойдёт, то это очень долгосрочная перспектива, поэтому для Ирана необходимо будет в этом случае принимать какие-то меры, использовать какой-то другой инструментарий.

Сейчас Иран заинтересован в развитии коммуникации по линии «Север — Юг». Есть автомобильный компонент, и две иранские компании сейчас участвуют в строительстве соответствующей инфраструктуры на юге Армении. Но этого недостаточно. Железнодорожный компонент в этом смысле играет качественно новую роль. И если эта повестка не увенчается успехом в краткосрочной и среднесрочной перспективе, то это будет большая проблема для Ирана.

Что касается визита вице-премьера Оверчука, то если бы уже был какой-то позитивный прогресс, наверняка об этом бы узнали. Потому что у России также есть, наверное, необходимость продемонстрировать, что даже если Россия не занимает монопольные или доминирующие позиции в регионе, то как минимум её интересы каким-то образом учитываются. Но если мы не видим подобных заявлений и позитивного фона по итогу встреч, у нас нет никаких оснований делать подобное утверждение. Значит, проблемная повестка продолжает не только сохраняться, но и количественным и качественным образом наполняться.

Россия в итоге идущих процессов и последних событий уйдёт из региона? Будет вытеснена Турцией и Западом?

Ну, чтобы ответить на этот вопрос, нужно определиться, что мы все понимаем под российским присутствием в регионе. Понятно, что, как я сказал, у России уже нет монопольных позиций. Россия даже, скорее, не доминирующую позицию в регионе занимает с учётом текущих тенденций. А что такое уход из региона? Значит — лишиться каких-то имеющихся позиций. У России есть российская военная база, есть пограничники, есть широкое дипломатическое присутствие, если мы говорим про Армению. Почему? Потому что в Грузии фактически этого присутствия нет, в Азербайджане оно сжимается с закрытием Русского дома. В Армении, вроде как, договорились увеличить количество РЦНК. А если будет выводиться силовой компонент, который постепенно выводится, останется культурный и дипломатический компонент. С помощью него на земле сложно будет влиять на процессы. Но остаётся, наверное, ключевой компонент, два ключевых компонента, — это экономический и энергетический. Азербайджан сейчас находится в разных трёхсторонних форматах с участием России и Ирана в области энергетики и коммуникаций, а для прямой связи, сообщения между Россией и Ираном эта связь через Азербайджан необходима, для прямого сообщения между Россией и Ираном.

Для Армении экономический компонент более актуален, потому что более 35 процентов товарооборота приходится на Россию, я уже не говорю про трансферы, про другие экономические показатели. Но это вопрос долгосрочной перспективы; в краткосрочной и среднесрочной резко изменить картину дня — когда Россия уже не главный экономический партнёр Армении, роль России в вопросах энергетики для Армении снижена, поставки наименований товаров, которые играют важную роль в обеспечении продовольственной безопасности Армении, снизятся, — вот тогда уже можно говорить, что количество рычагов, которые Россия может использовать в регионе, будет уменьшаться. То есть сведение примерно до той ситуации, которая сейчас в Азербайджане.

И, конечно, свято место пусто не бывает. Здесь, если говорить о том, кого бы на Западе хотели видеть основным региональным игроком на Южном Кавказе, — естественно, Турцию, если выбор стоит между Москвой, Тегераном и Анкарой. И, как мы видим, пока что всё идёт в рамках этой логики.

Как переговорный процесс между Россией и США может отразиться на регионе Южного Кавказа?

Я не думаю, что вопрос Южного Кавказа действительно находится на повестке российско-американских переговоров. Он может каким-то косвенным образом быть затронут в рамках обсуждения Ирана, потому что этот вопрос стоит на повестке. Но особого пункта в переговорной повестке, я не думаю, что он есть. Здесь многое может зависеть либо от смены администрации, либо от наличия джентльменских договорённостей между Путиным и Трампом о зоне российских интересов на постсоветском пространстве, необходимости учёта Соединёнными Штатами этих интересов и так далее. Но это вопросы, которые могут ставиться в рамках каких-то пакетных решений, потому что они должны быть как-то взаимосвязаны с другими вопросами. Пока что этой перспективы сегодня нет. Но с учётом того, что не исключаются какие-то предварительные договорённости, выходы на другие повестки (имеются предварительные договорённости по Украине, выходы на повестку по стратегической стабильности, вопросам разоружения и так далее), не исключается, что подобный вопрос тоже может вдруг оказаться на повестке.

Айк Халатян