Искандарян: у России нет причин резко изменять формат отношений с Арменией

В каком состоянии сейчас армяно-российские отношения и куда они идут? Как на них повлияет арест Самвела Карапетяна и продвигаемая армянскими властями русофобия?

На эти и другие вопросы ИАЦ VERELQ ответил директор Института Кавказа Александр Искандарян.

Мы видим сейчас серьезный кризис в армяно-российских отношениях. Арест Самвела Карапетяна, заявление вице-премьера РФ Алексея Оверчука на ПМЭФ-2025 о последствиях для экономики Армении курса властей на евроинтеграцию. В каком состоянии сейчас армяно-российские отношения и куда они идут?

Ну, кризис в армяно-российских отношениях — вещь не новая. Он существует давно, годы как минимум. То, что случается прямо сейчас — это, так сказать, эффект момента, и этот момент, мне кажется, продиктован армянской внутренней политикой, которая отражается на внешней политике.

Во-первых, у нас есть события, которые напрямую случаются во внутренней политике Армении и каким-то образом касаются внешней — имиджа страны, внешнеполитических событий и так далее.

Во-вторых, существует использование внешнеполитических нарративов во внутренней политике. Некоторые из этих нарративов могут быть, скажем так, антироссийскими. Это всё существует и продолжается, это не новость.

Что касается происходящего сейчас — это всплеск внутриполитической активности, несомненно связанный, на мой взгляд, с предвыборной ситуацией. Да, до выборов ещё год, но политическая активность уже началась. То, что мы видим — это практически кампания. Она будет несомненно продолжаться. Некоторые антироссийские дискурсы не могут не быть частью армянского внутриполитических армянских дискурсов. А это, в свою очередь, не может не вызывать проблемы в России.

Но произойдёт ли резкий поворот, разрыв армяно-российских отношений, которые и так не в лучшем состоянии, резко ухудшатся, разорвутся — мне кажется, вряд ли. В Москве, думаю, всё достаточно всем понятно. И те сигналы, которые идут из Еревана, всё же сохраняют некоторую возможность для того, чтобы ситуация оставалась более или менее стабильной.

Но мы видим, что на самом высоком уровне — я имею в виду спикера парламента — в Армении звучат обвинения в адрес России: в ведении гибридной войны, во вмешательстве во внутренние дела. Не приведёт ли такая риторика к обратному эффекту? Если сейчас Россия действительно не вмешивается, не реагирует, то разве это не может подтолкнуть её к более активным действиям в армянском направлении — особенно на фоне сближения Еревана с Западом и Турцией?

Мне так не кажется. Во-первых, как бы это может быть не было грустно для кого-то, а для кого-то и не очень грустно, Армения не занимает гигантского места в российской внешней политике. Армения это не Китай, не Европа и даже не Казахстан, чтобы принимать очень серьёзные решения на самом высоком уровне. В целом, взаимоотношения с Арменией имеют значение для России, но не столь крупное, как может казаться изнутри Армении.

Во-вторых, повторюсь: в Кремле все прекрасно понимают, не могут не понимать, что очень многие вещи, которые происходят внутри Армении, они обращены вовнутрь, а не на внешний мир. Они направлены на внутреннюю армянскую политику, а не на внешний мир.

Часто сейчас, прямо в эти дни, говорится о том, что происходит с Самвелом Карапетяном и вокруг всей этой истории. Мне кажется то, что он российский гражданин и бизнесмен, основные авуары которого находятся в России, это вторично. Важно то, какую угрозу он представляет, по мнению армянских элит, внутри Армении. Поэтому пока сохраняется формальный политес — пока Армения формально является членом ОДКБ, СНГ, ЕвразЭС (ЕАЭС) — я не думаю, что в России пойдут на резкие шаги. Собственно, зачем?

Но даже по вашим словам — в Москве не могут не замечать русофобию, продвигаемую армянскими властями. Даже арест Самвела Карапетяна провластными СМИ и экспертами объясняется якобы тем, что он «человек Кремля». Вице-премьер Оверчук заявил, что как серьезные люди» они вынуждены смотреть на принятые в Армении законы, на которые Россия обязана реагировать. МИД РФ потребовал от Армении определиться по платежам в ОДКБ. Это не признаки того, что Москва уже не может игнорировать позицию армянских властей?

Да, будут реагировать. Я не говорил, что не будут. Это очевидно. И что дискурсивное поле будет такое, какое есть, как минимум еще и год до выборов, если не больше. Это вне всякого сомнения.

Оверчук говорит, как вы процитировали, что «серьезные люди смотрят на законы». А я человек несерьезный, я смотрю на политику. Каким образом развивается политическая реальность. Политическая реальность в себя включает далеко не только реальность дискурсивную. Я понимаю, вы журналист, и журналисты, естественно, по своей профессии обращают внимание на тот предмет, которым они оперируют — на слово.

Я же ученый в сфере политических наук, политолог. Я обращаю внимание далеко не только на слова, а на то, каким образом развивается политика, и каким образом, по моему мнению, она будет развиваться. У России есть примеры гораздо более серьезных противоречий со странами, которые ее окружают. Речь идет не о законах и не о каком-то одном аресте. Речь в случае Турции может идти о сбитом самолете, о прямых столкновениях в Сирии, об убитом после и так далее. Но все равно у России есть какие-то обстоятельства, которые заставляют ее продолжать с Турцией в каких-то сферах сотрудничать.

Но Армения совершенно не Турция…

Но и уровень противостояния совершенно, мягко говоря, не такой. Поэтому я о самом феномене, а не о размерности. Поэтому мне кажется, что нет причин резко каким-то образом изменять сам формат отношений с Республикой Арменией. Для этого просто, мне кажется, нет причин.

Айк Халатян