Куда двигаются отношения России и Турции и как изменится отношение Москвы к интеграции на постсоветском пространстве на фоне конфликта на Украине.
На эти и другие вопросы корреспондента ИАЦ VERELQ ответил член Совета по внешней и оборонной политике (СВОП), директор Московского центра Карнеги (2008– 2022) Дмитрий Тренин.
Куда сейчас двигаются российско-турецкие отношения? Как в Москве относятся к отношениям с Анкарой?
Я думаю, что значение Турции для российской внешней политики, конечно, сильно возросло, и оно, наверное, будет и дальше расти. Это крупная региональная держава с глобальными амбициями. Это страна, которая сегодня является одним из наиболее важных партнеров для России - экономическим, политическим, в какой-то степени военно-техническим. Так что отношения, я думаю, будут развиваться.
Пока у власти в Турции находится господин Эрдоган, ну, а в России - господин Путин, я думаю, что отношения двух лидеров будут задавать тон этим отношениям, они показали способность купировать те проблемы, которые есть в отношениях, те трудности, сложности, потенциальные и реальные конфликты. Но если будет какое-то изменение в этом смысле, в Турции сменится власть, то, наверное, встанет вопрос о продолжении отношений с новым руководством. Для России это очень важные отношения, я еще раз говорю. Думаю, что здесь личный фактор имеет значение, но гораздо больший фактор, что гораздо важнее, это сама Турция.
Вот, что касается Турции, то здесь я не специалист по Турции, не знаю, но за ориентацию Турции ведется борьба, и многие в Европе и особенно в США недовольны той позицией, которую заняла Турция в отношении России. Поэтому если там произойдет смена лидера, то возможно турецкий курс в отношении России, претерпит какие-то изменения.
Глядя на отношения Москвы и Анкары со стороны, иногда складывается ощущение, что в обмен на свою помощь в обходе санкций Турция получает политические уступки от России в разных вопросах. Притом, что Анкара сама получает огромную экономическую выгоду благодаря отказу присоединиться к антироссийским санкциям.
Я не думаю, что Россия идет на серьезные политические уступки. Россия признает значение Турции в регионе, и этот регион включает сегодня, в отличие от времен СССР или Российской империи, Кавказ. Поэтому Россия признает роль Турции на Южном Кавказе - это важный момент. Я не думаю, что это уступка, но если это уступка, то это уступка реальности.
По Сирии: я думаю, что здесь идут довольно сложные размены, я не вижу каких-то уступок. Россия стремится к тому, чтобы снизить конфликтность в отношениях между Дамаском и Анкарой. Насколько это возможно, посмотрим.
Что касается Украины, то Турция пытается играть свою игру и в Киеве, и в Москве. В России это не остается незамеченным, как и другие вещи, которые делает Турция и которые так или иначе либо угрожают российским позициям, либо конкурируют с Россией, например, Союз тюркских государств и т.д.
Но это жизнь, это реальность международных отношений, и Россия, на мой взгляд, правильно делает, что не встает в позу обиженной бывшей сверхдержавы, а действует так, как позволяют ей ее сегодняшние ресурсы, как выгодно для России с учетом ее сегодняшних и перспективных интересов. Я не глубоко погружен в саму ткань отношений России и Турции, но каких-то серьезных уступок со стороны России в сторону Турции я не видел.
Как в Москве относятся к евразийской интеграции на фоне войны на Украине? Будут ли углублять интеграцию постсоветских стран наподобие Союзного государства с Белоруссией, или возьмут определенную паузу в интеграционных процессах?
Я думаю, я не знаю, но вот, на мой взгляд, сейчас Россия, наверное, задумывается о формах интеграции, союзничества и партнерства на постсоветском пространстве. Потому что те формы, которые мы сегодня имеем, они в общем-то ограничены функционально, они не очень работают. Все союзники России, кроме Беларуси, по сути дела заняли нейтральную позицию по Украине. Речь идет не только о том, что они не посылают войска на украинский фронт, никто об этом не просит. Но, например, когда министра иностранных дел России демонстративно не пустили на форум ОБСЕ в Лодзи в Польше, ни один министр союзных стран не заявил о своем бойкоте в знак солидарности с Россией, то есть солидарность здесь не работает. В отношении санкций тоже, это неприсоединение к санкциям, но при этом учет тех неприятностей, которые могут последовать, если какая-то страна ОДКБ или ЕАЭС будет нарушать санкционный режим. Поэтому и союзничество, и партнерство де-факто довольно сильно ограничены, причем с российской стороны тоже, я скажу. Армения ждала от России активного участия в защите армянской границы от Азербайджана, фактически Армения ожидала, что Россия поставит очень жесткий ультиматум Азербайджану. Россия этого не сделала и не сделала бы, это было понятно, так что с точки зрения Армении ОДКБ тоже имеет ограничения. Все эти вопросы, на мой взгляд, нужно серьезно обсудить, но прежде, чем серьезно обсуждать, нужно подвергнуть их такому глубокому аудиту.
Наверное, в экономической области дела обстоят несколько лучше, мы слышали об этом в том числе и сегодня, но вот в области политической и военной есть серьезные вопросы. И их нужно решать спокойно, не с точки зрения "либо ты полностью со мной, либо я тебя уже не считаю союзником, партнером и, так сказать, числю тебя среди моих недоброжелателей." Наверное, не так. Но для этого нужно время, для этого нужно глубоко погрузиться в эту тему. Я думаю, в российском руководстве, по крайней мере, в аналитической части российского внешнеполитического сообщества идет серьезная внутренняя дискуссия на эту тему. Посмотрим, что будет.
Вы сказали о позиции стран-участниц ОДКБ относительно конфликта России с Западом из-за Украины. Но российские власти пока публично не обращались к союзникам за помощью и не критиковали их позицию. Может ли Москва попросить ОДКБ о военной помощи?
Я думаю, что реально военная поддержка России не нужна, но политическая солидарность была бы очень кстати. Вот ее нет, и эти вещи, наверное, требуют какого-то осмысления.
Айк Халатян
