После пика добычи углеводородов в Азербайджане в 2010-м последовал довольно ощутимый спад. К 2015 году, по данным оператора АМОК BP, добыча упала до уровня 0,85 мбд. Но потребительский бум продолжался, пишет в статье “Богатое нефтяное прошлое” газета kommersant. "С 2010-го по 2014-й рост экономики шел за счет ненефтяного сектора,- отмечает экономист Galt&Taggart Алим Хасанов.- Нефтяной сектор сокращался в среднем на 2,9% в год. Ненефтяной ВВП рос в среднем на 8,8% в год за счет строительства (18,2% в год в среднем) и ритейла (10% в год в среднем). При этом 72,6% инвестиций в строительство шли из госбюджета". В 2015-м последовал и другой удар. После падения цен на нефть правительство было вынуждено резко девальвировать национальную валюту - манат. В декабре 2006 года на фоне огромного потока нефтедолларов власти допустили укрепление курса маната, снизив его с AZN0,92/$ до AZN0,87/$. В следующие несколько лет манат плавно укреплялся к доллару. В июне 2011-го Центробанк стал опасаться излишнего укрепления маната и курс был зафиксирован на уровне AZN0,78/$. После резкого падения цен на нефть в феврале 2015-го правительство провело однократную девальвацию маната, зафиксировав его на уровне AZN1,05/$. Однако отток капитала продолжался - с пика в $15 млрд в середине 2014 года золотовалютные резервы Центробанка Азербайджана сократились до $5 млрд в декабре 2015-го. Тогда же власти пошли на новую девальвацию маната - до уровня AZN1,55/$, одновременно отпустив курс. Сейчас курс составляет AZN1,78/$. В итоге девальвация маната оказалась более существенной, чем у других валют стран СНГ, зависимых от нефтегазового экспорта (казахстанского тенге и рубля). Рост ВВП Азербайджана снизился в 2015 году до 1,1%, а 2016-й стал первым годом рецессии за последние 20 лет, ВВП упал на 3,8%. Впереди у Азербайджана еще одно испытание. Контракт на разработку АЧГ с консорциумом заканчивается в 2024 году, а никаких новых крупных месторождений не обнаружено, хотя геологоразведка в стране была достаточно активна во время бума. Представители BP подтверждают прогнозы по снижению добычи. Еще в 2013-м Гордон Биррел, региональный президент ВР по Азербайджану, заявил, что добыча на АЧГ упадет с 0,6-0,7 мбд в 2013-2017-м приблизительно до 0,5 мбд в 2023-м. А возможно, и ниже, так как этот уровень будет зависеть от инвестиций ВР. Учитывая, что цены на нефть в 2013-м были в два раза больше, чем сегодня, привлекательность этих инвестиций уже не такая высокая. Даже если предположить, что эти прогнозы чересчур пессимистичны, Азербайджану все же стоит готовиться к дальнейшему снижению. Падение добычи повлечет за собой оскудение нефтедолларового потока. Поддержать прежний уровень расходов отчасти поможет ГНФ (Госнефтянной фонд), объем которого на 31 декабря 2016 года составлял $33,2 млрд. Однако резервы не безграничны, особенно учитывая высокую зависимость бюджета от трансфертов из фонда и возросший в последние годы уровень госдолга (с 12% ВВП в 2010-м до 36% ВВП в 2015-м). На фоне падения нефтегазовых доходов власти Азербайджана постоянно призывают к диверсификации экономики. Так, на международном экономическом форуме в Давосе в 2012 году Алиев отметил, что получаемые от нефтяного сектора доходы создают возможности для диверсификации экономики страны и это является одним из главных приоритетов государственной политики. В 2014 году была принята "Государственная программа по развитию промышленности на 2015-2020 годы" и концепция развития "Азербайджан-2020: взгляд в будущее". Однако ненефтяной сектор экономики слаб: доля обрабатывающей промышленности в общем промышленном производстве в 2014 году составила 11,2%, а если исключить нефтеперерабатывающую промышленность, меньше 10%. При этом еще в 2005-м ее доля составляла 17,2%. Доля машиностроения — 2,8% (4,9% в 2005-м), легкой промышленности — 0,6% (1,2% в 2005-м), пищевой — 2,4% (3,3% в 2005-м). Кроме нефти и газа Азербайджан практически ничего не экспортирует: из $11,4 млрд экспорта в 2015 году на ненефтяной экспорт приходится всего около $1 млрд. При этом основные его статьи — сельскохозяйственные товары — с низкой добавленной стоимостью: $312 млн — фрукты и овощи, $212 млн — сахар, $153 млн — растительные и животные масла. Довольно серьезную роль в экономике играют денежные переводы трудовых мигрантов, работающих за пределами Азербайджана, в основном в России. По данным World Bank, за 2015 год они составили 2,4% ВВП (среднемировой уровень — 0,74%), а всего с 1995-го в среднем 2,17%. Но все-таки этот источник в экономике Азербайджана не играет столь существенной роли, как, например, в Таджикистане (28,8% ВВП в 2015-м и 33,2% в среднем в год с 2002-го). Нефтегазовые доходы, похоже, были потрачены недостаточно эффективно. Это в первую очередь относится к масштабным спортивным сооружениям. Национальный стадион в Баку обошелся в €710 млн, Евроигры в 2015-м, по данным The Guardian, стоили £6,5 млрд. За право принять у себя Гран-при Европы в 2016 году (восьмой этап мирового чемпионата "Формулы-1") Баку заплатил около $40 млн, почти столько же ушло на постройку трассы Baku City Circuit. Практически ничего не сделано в ненефтяном секторе для привлечения иностранных инвестиций. В рейтинге Doing Business Азербайджан занимает 65-е место, уступая своим соседям, бывшим республикам СССР: Армения на 38-м месте, Грузия, резко улучшившая бизнес-климат во время президентства Михаила Саакашвили,- на 16-м. В Corruption Perceptions Index (ежегодно публикуемом международной организацией Transparency International) Азербайджан стоит на 119-м месте, также уступая соседям по региону: у Армении 95-е, у Грузии 48-е место. Существенные средства идут на армию. В 2015 году страна потратила на военные нужды $321 на душу населения, или 4,6% ВВП (Грузия - 2,4%, Армения - 4,5%), или 13,5% бюджетных расходов (в Грузии - 8,1%, в Армении - 16,4%). Высокая доля оборонных расходов во многом объясняется вялотекущим конфликтом с Арменией по поводу принадлежности Нагорно-Карабахской Республики. Периодически конфликт переходит в острую фазу с боевыми действиями. Последнее обострение случилось в апреле 2016 года. Случай Азербайджана по-своему уникален. Все понимали, что резервы месторождений конечны, что нефтяное благополучие будет иметь определенные временные рамки — разве что чуть короче или чуть длиннее. Международные экономические организации рекомендовали сберегать нефтяную ренту для смягчения предстоящего транзита в постнефтяное будущее. Однако эти предостережения не стали руководством к действию, а текущие нефтяные доходы направлялись на потребление.