Насколько новая Стратегия национальной безопасности соответствует стоящим перед Арменией угрозам и вызовам? В чем отличие новой Стратегии от старой? Изменились ли приоритеты во внешней политике Армении, в частности в отношениях с глобальными и региональными центрами силы? На эти вопросы ИАЦ VERELQ ответил армянский политолог Норайр Дунамалян.

Ваше мнение о новой Стратегии национальной безопасности? Насколько она соответствует стоящим перед Арменией угрозам и вызовам?

Такие документы создаются, прежде всего, для указания общих ориентиров развития внутренней и внешней политики, и здесь важно получить сбалансированную концепцию, где будут отражены современные приоритеты Армении. В этой стратегии есть большие проблемы со структурой документа, поскольку нет четкости изложения, хотя и есть ряд довольно удачных утверждений, касающихся непрерывности политической традиции Армении или необходимости работы с обществом по вопросам проведения социальных и экономических реформ. С другой стороны, выведенное в преамбулу послание премьер-министра, несмотря на эмоциональную окраску, кажется структурно более внятным по сравнению с остальной частью стратегии.

Новый документ продолжает логику программы правительства, различных подходов во внутренней и внешней политике, представленных руководством Армении в «постреволюционный» период. Иными словами, стратегия не включает долгосрочного видения обеспечения национальной безопасности Армении, так как мало перечислить все вызовы и угрозы национальной безопасности, надо еще и четко систематизировать эту информацию, опираясь на определенную методологию.

В чем, на Ваш взгляд, отличие новой Стратегии от старой?

В старом документе также было много проблем с содержанием и постановкой некоторых вопросов (отсутствие конкретики и аморфность некоторых понятий), но он обладал четкой структурой. Мы могли понять, что нападение извне, конфликты в сопредельных странах или ослабление интеграционных связей являются непосредственными угрозами национальной безопасности Армении со всеми вытекающими последствиями. Можно, конечно, считать, что подобные документы принимаются «для галочки», и в той же старой стратегии приоритеты развития демократических институтов или повышение конкурентоспособности армянской экономики не были реализованы после 2007 г., но все же здесь были описаны строгие принципы внутренней (эффективность госуправления, армейское строительство, либеральная экономика и т.д.) и внешней (интегрированность и комплементаризм) политики.

В новом документе всего этого нет, а некоторые пункты дают возможность для широкой интерпретации. К примеру, в сфере внешнеполитической безопасности появилась большая конкретика в вопросе отношений с Турцией (ей посвящено несколько пунктов документа), восприятия региона Ближнего Востока как одного из ключевых, углубления связей с Грузией и Ираном и отношений с стратегическими союзниками и партнерами. Направления обеспечения внутриполитической безопасности, в свою очередь, следуют основному курсу нынешней власти: борьба с коррупцией, демократизация, толерантность, совершенствование судебной системы и т.д.

Но, опять же, нет четкости и логики изложения. Та же проблема «сохранения армянской идентичности», не раз упоминавшаяся в послании премьера, в основном тексте документа отсутствует. Угроза урбанизации (то есть концентрация экономической и политической жизни в городах, а, в частности, в Ереване), в отличие от старого документа также не нашла места в новом. Кроме того, принципы внешней политики (суверенитет, панармянство, взаимодействие), анонсированные в августе 2019 г. главой МИД Армении Зограбом Мнацаканяном, «растворены» в документе, как и многие другие идеи, так что приходится делать выводы самому и не факт, что ваша интерпретация будет корректной. В стратегии также нет определения понятия «национальная безопасность» и основных терминов, многократно упоминающихся в тексте.

Таким образом, из плюсов новой редакции стратегии по сравнению со старой можно выделить большую конкретику по ряду вопросов и отражение современных процессов (хотя и в неполной мере); из минусов – отсутствие ясной структуры, невнятность концепции, диспропорция между различными смысловыми блоками (приоритеты внешней политики, в отличие от внутренней, структурно лучше проработаны).

Изменились ли приоритеты во внешней политике Армении, в частности в отношениях с глобальными и региональными центрами силы?

Надо понимать, что стратегия 2007 г. была принята в условиях более благоприятной международной обстановки и все крупные державы на тот момент были настроены на сотрудничество, что давало возможность армянскому руководству придерживаться более гибкой стратегии в взаимоотношениях с РФ, США и другими государствами. Концепция комплементаризма означала именно такой подход. Дальнейший рост международной конфронтации привел к довольно болезненным процессам, в том числе, и во внешней политике Армении. Так, до «бархатной революции» 2018 г. разработчики старой стратегии объясняли отказ от разработки новой стратегии национальной безопасности «конфликтом между стратегическим союзником (РФ) и стратегическим партнером (США) Армении».

Что касается новой стратегии, то нельзя сказать, что внешнеполитические приоритеты кардинально изменились, хотя и акцент на некоторых вопросах повысился. Отношения с РФ все так же остаются приоритетными и стратегическими в сферах военно-технического, экономического и гуманитарного сотрудничества, основанных на учете взаимных интересов и равенства. Взаимодействие с США определяется в категориях партнерства и стратегического диалога. В документе сохраняются традиции комплементарной политики: одновременно, подчеркивается приоритетность углубления интеграции в ЕАЭС и продолжения сотрудничества с ЕС, ОДКБ и НАТО, - хотя наравне с этим отмечается необходимость укрепления доверия между союзниками по ЕАЭС и ОДКБ.

Новый документ отличает довольно жесткая позиция по отношению к Турции, сопрягая многие внешнеполитические угрозы именно с этим государством и определяя его в качестве источника региональной дестабилизации. Именно в этом контексте упоминается важность углубления партнерских отношений в треугольнике Армения-Греция-Кипр, ставится в приоритет политика предотвращения геноцидов и сохранение стабильности на Ближнем Востоке.

Отдельно стоит поговорить об отношениях с Азербайджаном, сопряженных урегулированием карабахского конфликта. В этом контексте основным препятствием представляется агрессивная политика Азербайджана и отсутствие конструктивного диалога, хотя позиция Армении в документе не лишена двусмысленности, что можно связать с продолжающейся эволюцией взглядов армянского руководства на урегулирование карабахской проблемы. Во всяком случае эта часть стратегии нуждается в более тщательном анализе.

Повторюсь, что внешнеполитическая повестка Армении, согласно стратегии, кардинально не изменилась и пытается придерживаться многовекторной политики, но вопрос заключается в том, насколько возможно применение данного подхода в реальности.

Айк Халатян