Заявление посла США в Армении о готовности американских компаний инвестировать в энергетическую отрасль армянской экономики порядка $ 8 млрд., вызвало бурный ажиотаж как в СМИ,  так и в политических и экспертных кругах. Одни видят в словах посла чуть ли не панацею от всех бед в армянской энергетической сфере. Другие же утверждают, что его стоит рассматривать лишь в контексте энергетической дипломатии, смахивающей на заявление трехлетней давности посла Ирана о готовности Тегерана поставлять природный газ в Армению по беспрецедентно низкой цене - $100 за 1000 кубометров. Между тем, Ричард Миллз в беседе с журналистами 21 июня вновь подтвердил готовность США проинвестировать 8 млрд долларов, но при этом навалстолько условий для этого, что в обозримом будущем вероятность притока американских миллиардов в армянскую экономику остается очень низкой.

«Но хочу уточнить, что речь идет об инвестициях, которые можно будет реализовать при условиях, когда энергетический рынок будет абсолютно свободным, будет возможность экспортировать электроэнергию в Иран, Грузию, Турцию, когда будут соответствующие инфраструктуры. Эта цифра в $ 8 млрд включает также расходы на создание соответствующей инфраструктуры, например, строительство высоковольтных линий электропередач для экспорта электроэнергии в Грузию», - подчеркнул Миллз.

Граница между Арменией и Турцией закрыта, более того Анкара подвергает Армению транспортной блокаде из-за карабахского конфликта. А относительно недавняя инициатива США по открытию армяно-турецкой границы с треском провалилась. Что касается Ирана, то здесь поле маневра для американских компаний весьма ограничено, так как США на основе закона запрещают своим компания вести кооперацию с Ираном, особенно в сфере энергетики. Так почему посол США выступил с таким заявлением, насколько вообще привлекателен рынок энергетики Армении для инвесторов, располагает ли Армения потенциалом для экспорта электроэнергии?

О тенденциях на рынке энергетики Армении и об интересах США в этой области корреспондент VERELQ беседовал с экспертом по энергетическим вопросам Ваге Давтяном и национальным экспертом ООН по вопросам энергетики Ара Марджаняном. 

Посол США в Армении Ричарда Миллз заявил о готовности американских компаний инвестировать 8 млрд долларов в сферу энергетики Армении. По вашему мнению, какие проекты имелись ввиду?

В. Д. Признаться, не совсем понимаю шум, поднявшийся после заявления американского посла. Очевидно, что оно должно рассматриваться в контексте так называемой энергетической дипломатии, суть которой в данном случае заключается в выстраивании риторики с использованием энергетической компоненты. Аналогичным примером может послужить, например, заявление посла Ирана в Армении о том, что Тегеран готов поставлять природный газ в Армению по беспрецедентно низкой цене – 100 долларов за 1000 кубометров. Понятно, что в условиях доминирования российских компаний на армянском рынке, а также с учетом геополитической архитектуры вряд ли Армения пошла бы на пересмотр “газовых соглашений” с Россией от 2013 года.

Данный месседж был, скорее, направлен российской стороне с целью демонстрации своих региональных амбиций. Примерно в такой же логике было выстроено заявление американского посла, сводящееся к тому, что США не намерены уходить с традиционной зоны российских интересов. С другой стороны, следует обратиться ко второй части заявления, в котором послом была применена формулировка “в случае предоставления гарантий со стороны армянского правительства”. Полагаю, что гарантии в данном случае могут быть двух видов: либо армянская сторона для снижения инвестиционных рисков создает стабильную систему закупки электроэнергии, произведенную на объектах, абсорбирующих американские инвестиции, либо, согласно Закону РА об иностранных инвестициях, гарантирует возмещение ущерба, при этом либо деньгами, либо имуществом. Ни первая, ни вторая гарантия, по сути, не могут иметь под собой никаких оснований. В первом случае мы имеем дело с ограниченностью рынка, а во втором – с отсутствием аналогичных инфраструктур, которые могут в случае чего быть переданы американской стороне по модели “активы за долги”. А те, которые имеются, находятся во владении, либо под контролем российских компаний.

Разумеется, г-ин Миллз имел ввиду инвестиции для развития возобновляемой энергетики, и прежде всего солнечной. Однако осуществление инвестиций в размере 8 млрд долларов для армянского рынка означает полный отказ от традиционной энергетики и, в частности, от АЭС и ТЭС, обеспечивающих сегодня до 80% генерации республики. При этом важно понимать, что многие ключевые объекты армянской энергосистемы сегодня функционируют за счет кредитов, по которым так или иначе придется платить. Кредиты эти, в свою очередь, влияют на тарифообразование. Продление срока эксплуатации Армянской АЭС, модернизация Ереванской ТЭС, строительство двух ЛЭП с Ираном и ряд других проектов осуществляются благодаря привлеченным кредитным средствам. И в этом смысле вложение 8 млрд в возобновляемую энергетику может только создать дополнительные риски для армянской энергосистемы, имеющей, как я уже отметил, явные проблемы со сбытом произведенной продукции.

В экономике подобное явление принято называть “голландской болезнью”: в стране формируются финансовые средства, которые экономическая система не в состоянии абсорбировать. Так начинаются финансово-экономические кризисы. Словом, развитие возобновляемой энергетики должно быть приоритетом государственной энергетической политики, однако, как показывает мировая практика развитие это должно происходить эволюционным, а не революционным путем, в комплексе со всей энергосистемой государства.

А. М. Следует приветствовать готовность США инвестировать средства в энергетическую отрасль армянской экономики. Речь идет о довольно значительной сумме для Армении. Однако здесь проблема не в этом, а в нас самих. Определили ли мы, что для нас является приоритетом? Дело в том те же американские компании на протяжении последних 20 лет вели нашу стратегию к так называемой «Стратегии наименьших потерь». В понятном для всех языке это можно истолковать так – вы настолько глупы и бедны, что вам стратегия не нужна, а нужны дешёвые решения. И вот 20 лет сфера энергетики Армении развивалась по этому пути.

Именно поэтому в Армении за 20 лет не было построена ни одна крупная ГЭС. А ГЭС для Армении является стратегически важным объектом, поскольку именно гидрокаскады обеспечивают структурную устойчивость энергосистемы и приемлемые для населения тарифы на электроэнергию.Более 20 лет мы только слышим разговоры о строительстве Дебедского каскада или Мегринской ГЭС, и ничего не сделано в этом направлении. Большие гидроэлектростанции с возможностью сезонного регулирования очень важны для Армении.

Что касается о разговорах возобновляемой энергетики, то они носят конъюнктурный и необоснованный характер. Их следует рассматривать в стратагеме навязанного нарратива. Это разговоры, которые нам навязывают и уводят нас с пути стратегии, в сторону болтовни. Они ничего не дают с токи зрения обеспечения структурной устойчивости энергосистемы страны. Для ее обеспечения необходимые АЭС и Большие ГЭС-ы. Даже не ТЭЦ, поскольку они важны для решения текущих задач, но повышают зависимость страны от таких геополитических факторов, как поставщик, цена на энергоносители (газ) и транзитные коридоры.

Насколько привлекателен рынок энергетики для инвесторов? Риски? Действия властей для их снижения?

В. Д. Прежде всего, необходимо проводить четкую демаркацию между инвестициями стратегического назначения, осуществляемыми акторами государственной политики, например, госкорпорациями, и инвестициями, реализуемыми в рамках прагматической бизнес-логики со стороны частного сектора. В первом случае мы, как правило, имеем дело с инвестициями, используемыми в качестве геополитического инструмента, во втором – с инвестициями, главная задача которых заключается в окупаемости. Совершенно очевидно, что инвестиции, осуществляемые в энергосистему Армении вписываются в первую модель, и главным геополитическим актором здесь выступает Россия, с начала 1990-х годов по настоящее время осуществившей инвестиции в армянскую экономику в размере 4 млрд долларов.

Разумеется, львиная доля этих инвестиций была направлена в энергосистему, что, безусловно, позволило значительно повысить уровень энергетической безопасности Армении. Однако однозначно говорить о финансовой эффективности этих инвестиций не приходится. Достаточно обратиться к объективным статистическим данным, чтобы увидеть: потребление энергоресурсов в Армении из года в год демонстрирует спад. Это обусловлено как кризисом крупной промышленности, энергозатратной по сути, так и демографическими процессами, негативно сказывающимся на общем уровне потребления. Например, спад потребления электроэнергии в Армении в ежегодном разрезе составляет в среднем 5%, что не может не сказаться также на поставках природного газа, сократившихся в первом полугодии 2016 г. почти на 12%. И в этом смысле российские инвестиции в энергосистему Армении, как, прочем, и в транспортную, имеют геополитическое значение и не ставят во главу угла окупаемость или высокую финансовую эффективность. Что касается снижения рисков для потенциальных инвесторов, то оно зафиксировано на законодательном уровне в рамках Закона РА об иностранных инвестициях, гарантирующего возмещение ущерба, понесенного иностранным инвестором вследствие государственной политики, осуществляемой в конкретной области.

Вместе с тем данный документ хоть и является некоей подушкой безопасности, однако никак не может стимулировать поток иностранных инвестиций в экономику республики. Следовательно, государственная политика в сфере энергетики должна, прежде всего, быть направлена на активизацию экономики за счет организации крупных производств, способных стать локомотивами энергопотребления, а, следовательно, повышения эффективности энергосистемы. Параллельно с этим ключевое значение имеет поиск экспортных возможностей, так как вовлечение Армении во внешние энергетические рынки неизбежно приведет к инвестиционной привлекательности отрасли. В этом смысле можно упомянуть интеграция Армении в электроэнергетический коридор “Север-Юг”.

А. М. Прежде всего, риски на этом рынке следует разделить на две групп. Первое, они находятся в пределах досягаемости Армении. Второе, это риски, вызванные региональной геополитикой, которые в не пределах нашей досягаемости. С этой точки зрения рынок энергетики Армении точно также рискован, как и весь регион. С точки зрения собственно Армении, я бы не сказал, что это очень привлекательная сфера для инвестиций. Хотя по сравнению с Грузией и Азербайджаном, в пользу Армении может играть то обстоятельство, что здесь наибольший процент собираемости платежей по продаже электричества. Это конечно может играть определенную положительную роль по повышению гарантий прибыльности сферы. Речь в данном случае именно о рынке электроэнергии в Армении. Однако не все так гладко. Армения импортирует газ – один из основных энергоносителей в контексте генерации, и его цена обусловлена различными геополитическими факторами. Это обстоятельство не предоставляет возможность для долгосрочного планирования и прогнозирования в сфере.

Что касается действий властей по снижению рисков в сфере. Меры, конечно, предпринимаются. Нужно быть слепым, чтобы их не видеть. Однако в большинстве своем эти меры запоздали на 6-8 лет, как минимум. В частности, модернизация тарифной политики в стране запоздала на семь лет. Наши соседи в этом плане ушли далеко вперед. Под понятием модернизация я имею ввиду механизмы тарифообразования, тарифорегулирования, и переход на более гибки и приемлемы для рынка схемы, что в свое время было сделано в Турции и Грузии.

Располагает ли Армения потенциалом для экспорта электроэнергии? Сколько вообще в Армении потребляют от имеющихся мощностей? Какие существуют реальные перспективы по повышению мощностей.

В. Д. В настоящее время наибольшая доля генерируемой в республике электроэнергии приходится на теплоэлектростанции (Ереванская и Разданская ТЭС) – 42%, гидроэнергостанции (включая малые ГЭС) – 29%, атомная станция – 29%. Ежегодное производство электроэнергии в Армении составляет 7-7,2 млрд кВт/ч, при этом электропотребление на душу населения составляет порядка 1500 кВт/ч электроэнергии. Общая установленная мощность энергетической системы республики сегодня является избыточной и составляет около 4115 МВт.

Вместе с тем около 38% мощностей находятся в эксплуатации более 40 лет и имеют высокий уровень физической и моральной изношенности, что негативно сказывается на общем уровне обеспечения энергетической безопасности страны. Изначально энергосистема Армении планировалась как энергоизбыточная с целью осуществления поставок во все страны региона, вплоть до Сирии и Ирака. В 1960-е годы были сформированы Объединенные энергетические сети Закавказья, в которых Армянская ССР играла лидирующую роль, обеспечивая перетоки электроэнергии с Грузией и Азербайджаном. В целом, вся энергосистема республики была выстроена в качестве экспортоориентированной. Энергоизбыточна Армения и сегодня, так как независимая Армения фактически унаследовала советскую модель энергосистемы с советской инфраструктурой, которая затем лишь в той или иной степени была модернизирована. В целом, имеющиеся мощности позволяют говорить о наращивании экспорта электроэнергии из Армении.

Однако экспортной активности препятствуют два основных фактора. Первый сводится к тому, что ввиду геополитической обстановки Армения сегодня не в состоянии реализовать свой экспортный потенциал, а соседние страны сами развивают мощности. Речь преимущественно идет о Грузии. В начале 2000-х в эту страну при текущем потреблении энергии в 8,5 млрд кВт.ч экспортировалось примерно 15% потребляемой электроэнергии. Последний показатель уменьшается из года в год, а в настоящее время грузинская сторона обращается к Армении с просьбой осуществить поставки преимущественно в аварийных случаях. Энергодефицитен также Иран, энергетический диалог с которым осуществляется по бартерной формуле 3,2 кВт.ч электроэнергии взамен 1 куб.м природного газа.

Очевидно, что это не те объемы, которые свидетельствовали бы о лидировании Армении на электроэнергетическом рынке Ирана. Коридор “Север-Юг”, возможно, создаст для этого некоторую почву. Обобщая свой ответ, отмечу, что, согласно имеющейся информации, компания “Электрические сети Армении” зарегистрировала в Грузии трейдерскую компанию для закупки более дешевой электроэнергии, и ее поставки на армянский рынок с целью повышения своей маржинальности. Думаю, данный факт говорит сам за себя. Базовая проблема армянской энергетики заключается в высокой себестоимости ее продукции, что делает ее неконкурентоспособной на внешнем рынке. Высокая себестоимость, в свою очередь, обусловлена также отмеченными кредитными средствами, привлекаемыми для развития системы. Думаю, без учета этого обстоятельства интеграция Армении в электроэнергетический коридор “Север-Юг” может и не привести к желаемым результатам.

А. М. Да, Армения располагала и располагает объемами для экспорта электроэнергии. В этом плане региональная геополитика, проводимая Турцией и Азербайджаном, заключалось в последовательном подрыве этого потенциала Армении. На протяжении последних 15-20 лет это политика имела определенные успехи. Только недавно начали появляется некоторые возможности прорыва энерго-транспортной блокады Армении. Армения сегодня способна экспортировать как минимум 1,5 млрд кВт.ч электроэнергии, а при реализации определенных проектов это число может быть спокойно удвоено. Надо сказать, что за последние пять лет правительство Армении спохватилось, что оно упускает время и навязанный нарратив уводит его в сторону. Некие подвижки мы уже наблюдаем в сторону Ирана и Грузии. Однако все это делается крайне медленно, крайне не агрессивно и встречает существенное сопротивление некоторых региональных держав.

Какой интерес к сфере энергетики проявляют члены «Клуба инвесторов Армении». Конкретные проекты, если таковые есть.

В. Д. Члены клуба, безусловно, проявляют определенный интерес к энергетическому комплексу Армении. Более того, если клуб и имеет сегодня некоторые реальные очертания, то пока только благодаря предлагаемым программам в сфере энергетики. Речь, прежде всего, идет об инвестициях объемом 300 млн долларов, которые должны быть направлены на реализацию проектов в сфере гидро- и солнечной энергетики. В частности, речь идет о проведении работ на трех крупных гидроэнергетических объектах – «Мегри», «Шнох» и «Лори» с суммарной мощностью примерно 300 МВт. Что касается солнечных станций, то, как известно, уже имеются технико-экономические обоснования станций «Масрик» мощностью 50 МВт и «Даштадем» мощностью 10 МВт.

Также планируется создание накопительных станций, а также возведение еще четырех фотовольтных станций – «Масрик-2», «Мердзаван», «Талин» и «Гагарин» со значительно меньшей мощностью. Разумеется, все названные проекты важны с точки зрения диверсификации энергосистемы и повышения уровня энергетической безопасности. Вместе с тем полагаю, что базовый вопрос армянской энергетики – будущее АЭС – продолжает висеть в воздухе. В настоящее время не понятно, каким образом и откуда Армения сможет получить инвестиции примерно в 5-7 млрд долларов для строительства нового блока. Создается ощущение, что проведение последовательной политики по поддержке возобновляемой энергетики со стороны армянского правительства косвенным образом преследует цель пересмотра роли и места Армянской АЭС в энергосистеме Армении. Кстати, возвращаясь к заявлению Миллза о 8-и миллиардах, отмечу, что инициированный правительством клуб инвесторов, по сути, является армяно-российским, что в очередной раз подчеркивает сугубо политический контекст заявления американского посла.

А. М. С клубом инвесторов Армении, откровенно говоря, не знаком. Последние публикации в армянских СМИ указывают на некое наличие криминальной структуры в нем (речь идет и нашумевшем скандале с сочинским бизнесменом и авторитете Рубене Татуляне, у которого есть дипломатический паспорт, выданный ему МИД Армении), но у меня нет проверенной информации о достоверности всех этих данных и о том, какие долгосрочные проекты они намерены выполнять в Армении.

В последнее время участились визиты армянских высокопоставленных должностных лиц в Туркменистан. Говорится о возможности своповых поставок туркменского газа в Армению через Иран в обмен на электроэнергию. Есть ли такая перспектива?

В. Д. Подобные перспективы не вырисовываются. Более того, сегодня Туркменистан выстраивает экспортно-ориентированную энергетическую политику, стремясь стать главным экспортером электроэнергии как в Средней Азии, так и за ее пределами. Речь идет об увеличении объемов экспорта в 5 раз, доведения этого показателя до 6 млрд кВт.ч в год. При этом важно отметить, что в постсоветский период в Туркменистане были сданы в эксплуатацию объекты с общей мощностью 3300 МВт, а сегодня в результате возведения газотурбинных станций мощность эта достигла 4000 МВт. Согласно программе правительства, запланированы инвестиции в энергетику объемом 5 млрд долларов, что к 2020 г. должно довести суммарную мощность до 8000 МВт. В качестве основных экспортных направлений туркменские власти рассматривают Узбекистан, Таджикистан, Афганистан, Турцию, Пакистан и, разумеется, Иран. Последний, кстати, является ключевым покупателем туркменской электроэнергии, в отдельные годы закупающий до 55% экспортной электроэнергии Туркменистана.

Кстати, укрепление ирано-туркменских энергетических связей во многом противоречит интересам Армении, рассматривающей Иран в качестве рынка сбыта электроэнергии. Сегодня Туркменистан реализует весьма амбициозную логистическую политику, которая проявляется, например, в проекте строительства ЛЭП Мары (Туркменистан) – Мешхед (Иран). Более того, туркменская электроэнергия сегодня достаточно низка по своей себестоимости, что, прежде всего, обусловлено снижением цен на природный газ, львиная доля же генерации в Туркменистане происходит газотурбинным путем. Таким образом, создается ситуация, в которой Армения вместо рассматривания возможностей экспорта в Туркменистан должна сфокусироваться на закреплении своих позиций на иранском рынке. Предпосылки для этого имеются.

А. М. Такая перспектива есть, но я бы его не назвал прямым сотрудничеством. Речь идет о своповом сценарии обмена в сфере энергетики между Арменией и Туркменистаном через Иран. Причем у Армении есть опыт своповых договоров по обмену через Иран. Речь идет о своповых перетоках – двухзвенный обмен. Туркменистан-Иран и Иран-Армения. В каждом этом звене страна сама выбирает чем и по какой формуле обмениваться. Это направление перспективное, оно должно быть серьезнейшим образом исследовано и развито. И по линии электроэнергетики и газа. Если такие схемы будут развиты, они усилят наше сотрудничество с Ираном, они стабилизируют региональное экономическое поле и выведут Армению к Средней Азии в качестве партнера.